и утром поехали дальше, встретили дядю Пойхи и отобрали у него мешок, но в этом виноваты не они, а сам дядя. Он не любит русских и не дает им мяса. Мужья Лакхи и Пойхи в этот же день явились с охоты и рассердились на дядю, узнав, что случилось, и обвиняют его во всем случившемся и еще придут на него жаловаться.
– Ой, жалко, жалко Фомку и Андриашку! – приговаривала Пойха.
– Неожиданное милосердие! – с удивлением заявил Невельской, когда пришли Орлов и Воронин. – Послушайте-ка их!
– Какие дамы сердобольные! – сказал Воронин, приняв подарки для поротых и проводив гилячек.
– Позаводили себе любовников из нашей экспедиции и пришли хлопотать за них. Да этого мало! Еще мужей, говорят, пришлют за этим же! Нет, дисциплина и на любовников распространяется! А за разврат, объявите это команде, Дмитрий Иванович, любой будет порот и выслан!
– За этим, Геннадий Иванович, трудно усмотреть! – заметил Воронин.
Орлов молчал, не зная даже, что тут и сказать. Конечно, капитан был прав…
«Тут с ума можно сойти, если всех слушать! – подумал капитан. – Вот я женю Андриана на гилячке».
Послышался звон ботал.
– Что это? – спросила Катя.
– Видимо, опять почта… – воскликнул Невельской.
– Быть не может! – удивился Орлов.
– Почта идет! Из Аяна, – входя, сказал довольный доктор. Он ждал посылку с лекарствами.
– Тунгус вернулся! – разочарованно вымолвила Дуняша.
– Вот не было печали! – Невельской, Орлов и Воронин вышли из дому.
К магазину, верхом на олене, подъехал Антип. Он слез с оленя и уселся на трапе, но сразу же опять вскочил, заметив капитана.
– А ну, поди сюда! – крикнул Невельской. – Почта где? – спросил он.
Тунгус медленно приблизился.
– На дереве! – отвечал Антип.
– Как ты смел ее бросить?
– Я не бросил. На сук повесил, – возразил старик.
– Там документы, письма секретные!
– Ну кто в тайге возьмет, капитан, – с ласковой улыбкой сказал Антип. – У меня табаку мало, на дорогу не хватит…
Невельской покачал головой.
– А ты знаешь, что тебе за это полагается?
– Нет, не знаю, – отозвался Антип.
«Хитрец, сумку в тайге оставил, боится, верно, что запорю. А без него и сумку не найдешь».
– Выдайте ему, Дмитрий Иванович, табаку сколько надо, – сказал капитан.
Через час снова послышались звуки ботал.
– Поехал наш почтарь! – сказала на кухне Дуняша.
Невельской, попыхивая трубкой, мрачный, сидел за рабочим столом над бумагами.
Глава десятая. Чихачев на Амгуни и на Горюне
Выехав из Петровского поста, Чихачев и тунгус Афоня к вечеру того же дня прибыли в Николаевский пост.
Березин тут уже давно временно замещает Бошняка и торгует в своей лавке с гиляками и маньчжурами. Невельской велел ему присмотреть за бывшими штрафованными матросами, но приказал рук не распускать, зная такой грех за Алексеем Петровичем.
Как только Бошняк вернется с Сахалина на Николаевский пост, Березин отправится с обозом из трех нарт и с вооруженными казаками вверх по Амуру торговать с гиляками и повезет запасы для Чихачева, который к тому времени должен выйти из тайги на Амур.
Решено, что они встретятся у озера Кизи и там Березин передаст Николаю Матвеевичу продукты на все время весенних исследований. Если же встреча не состоится, Березин постарается узнать, где он, и пойдет ему на выручку, сообщив об этом в Петровское.
Чихачеву предстояло исследовать совершенно неизвестную область: подняться вверх по Амгуни до стойбища Керби, свернуть в дремучие леса и по замерзшим ключам дойти до полулегендарного Самогирского озера, а затем по реке Горюн спуститься до Амура и уж не вверх, а вниз по Амуру идти на соединение с Березиным. Но с прибытием в Кизи исполнится только часть дела. Главное – впереди.
Конечно, экспедиция Бошняка на Сахалин очень важна, и дай ему бог успеха, но Николаю Матвеевичу кажется, что на его долю пришелся неизмеримо более трудный маршрут.
В свои родные места вместе с Чихачевым и Афоней из Николаевского поста отправился и Чумбока. Ему впервые предстояло побывать там после бегства.
