Сычевский и Свербеев сами видели, как на Кумаре маньчжурские стражники скрылись в тайге, завидя сплав.
– Мы совсем не собираемся никого убивать, – стал объяснять Сычевский, – и мстить не думаем даже. Это нарочно вам говорят, чтобы вы не сблизились с нами и не узнали бы правду. Чиновникам выгодно внушать вам зло к русским, они боятся, что вы подружитесь с нами и перестанете слушать свое начальство. Как думаешь, Арсыган, правильно я говорю?
– Конечно! Разве врешь! Однако, верно, похоже… Но если мы будем слушаться тебя, а не своих властей, то нам головы отрубят. Как ты думаешь, верно я говорю?
– Да, пожалуй, и это верно! – подкрутив ус, ответил Сычевский. – Но ведь у вас много голов рубят зря. А мы хотим, чтобы все узнали, что русские вам не враги, а друзья и что с нами можно жить хорошо. А уж когда об этом все узнают, то чиновник-джанги ничего не поделает. Всем головы нельзя отрубить.
– Да, если всех убить, то работать некому будет! – согласился Арсыган.
– А как же ты и твои товарищи рискнули подойти к нам?
– Услыхали, – ответил Арсыган, – думали, свои: труба ревет. Думали, может, Богу молиться. Еще видали знакомых, они размахивали красным. Мы поняли, что хотят подарки давать.
Арсыгана знакомые казаки привели к офицерам. Он польстился на выгодную плату и обещал помочь русским.
– Ладно, пойдем! – сказал он самому Муравьеву, взял подарки и часть платы вперед, придумав, как действовать и что делать, чтобы не лишиться головы.
Забрезжила заря. Видна стала деревня на берегу. Лодка шла близко.
– Вот сюда пойдем! – показал Арсыган.
Он стал что-то кричать. На берегу появилось несколько человек. Они не выказывали страха или беспокойства, видимо узнали знакомого. Вскоре лодка подошла вплотную к берегу. Собралась толпа удивленных маньчжуров и китайцев. Арсыган заговорил с ними.
– Я сейчас пойду и начальника позову, – сказал он, – и тогда дальше вместе с ним поедем.
Арсыган слез с лодки, потолковал с людьми, взял какого-то коня, вскочил на него и вдруг опрометью поскакал мимо деревни по берегу, видимо прямо в Айгун.
– Он за найоном поскакал, – объяснил Маркешка. – Сейчас вернется. Ему тоже с нами явиться в город нельзя без дозволения.
Казаки разговорились с маньчжурами, узнали, что сейчас приедет начальник, что ждать недолго, до Айгуна четыре версты. Маркешка хотел сойти с лодки.
– На берег пустить не можем, – сказал ему рослый маньчжур с палкой в руке.
– Продайте зелени.
– Нет, мы вам ничего не можем продавать. Это запрещено. Да и не знаем ваших денег.
Маркешка взял горсть серебра в мешке и кинул в толпу. Все бросились собирать, в том числе и рослый маньчжур. Подошли купцы, стали рассматривать монеты. Казаки наконец сошли с лодки. Маркешка куда-то исчез. Сычевский вышел на берег и разговорился. Через некоторое время из толпы появился Маркешка с каким-то узелком и поспешно забрался в лодку.
– Что это ты принес? – спросил его Свербеев, сидевший в лодке…
– Ходил в лавку, – ответил казак и с удивлением взглянул на Свербеева. – Водки взял!
– Сменял?
– Нет, они мне за рубль дали. Мне губернатор, его превосходительство Николай Николаевич, дал рубль, так я ходил к китайцам, взял у них вина. Как Айгун пройдем и сменимся, так выпьем с товарищами, если ваше благородие позволит, – продолжал Хабаров с невозмутимым видом. – Тут водка дешевая. И вот еще сдачи взял, – показал казак горсть меди и серебра. – Этих дырявых медяшек в нашем рубле они считают тысячи две ли, три ли. А вот эта – как двугривенный. Тут вот дальше еще деревушка будет, а потом город, там нынче ярмарка, дабу продают. Я хочу у Ванюшки дабы в Айгуне купить, ежели дозволите.
Свербеев понял, что казак называет Ванюшкой какого-то китайского купца. Посмотрел на часы. Через два часа сплав тронется. Надо было так рассчитать время, чтобы в Айгуне долго не задерживаться. Время еще было.
Из-за холма вдруг появился конный отряд. Во главе его два офицера и Арсыган. Толпа зашумела и стеснилась. Русские уже успели раздать подарки. Всех занимал предстоящий разговор. С лошадей слезли два офицера в синих куртках, с шариками на маленьких шапочках.
– По этим шарикам, как по погонам, отличают чин, – объяснил Маркешка.
Оба маньчжура поклонились почтительно, прижимая кулаки к сердцу. Сычевский и Свербеев подали им руки, которые те пожали. Один из маньчжуров приказал сопровождавшим их оборванцам отогнать народ.
– Это у них полиция! – пояснял Маркешка, показывая на плохо одетых людей.
В руках у полицейских длинные палки; взявши их за середину и держа перед собой поперек, полицейские давили на толпу, осаживая ее без всяких
