— Куда? — оскалилась с экрана федеральный майор. Дёрнула лицом. Потрепанным, в складках, острых как зазубрины на обухе мачете. Связь оборвалась. Корабль федералов пролетел мимо. Капитан на миг разглядел его контуры в оптике грузовика. Короткие крылья и острый нос — клюв хищной птицы. Десантный челнок «сорок на сто», рабочая лошадка регулярного флота. Давненько они на Счастье не заглядывали. Мелькнула вспышка на пульте, завыл зуммер — пиратский корабль открыл огонь. Это было впечатляюще, чтобы не сказать больше — к челноку рванул сверкающий меч горячей, ослепительной плазмы. И следом — дымной короной — ракетный залп. Стена огня. Челнок прошёл сквозь неё, качнув крыльями, в вираже, изящном, как балетное па. Капитан — теперь уже зритель — бессильно выругался.
— Были бы у меня компенсаторы — я бы тоже так смог. Наверное, — подумал он. Пластик пульта обиженно хрустнул под кулаками. Моли из башни запела опять — песнь лесистых равнин, гортанную песнь ножа, прощания и смерти. Челнок на экранах прошёл вдоль борта пирата, развернулся и открыл огонь. Россыпь коротких искр под крылом. Облако взрывов по борту цели. Разворот, вспышка тормозного импульса. Капитан подумал, что не хочет гадать, сколько топлива спалили сейчас безумные федералы. Экран мигнул. Опять пилот челнока — как там ее, Пегги Робертс? — Теперь она откровенно скалилась.
— Уточните, я сюда должна была идти?
Челнок на миг завис — носом к хвосту пирата. Залп. Взрыв. Белое, огненное колесо, только что бывшее пиратской посудиной. Тяжёлой, хорошо вооружённой, мощной, но — против федерала — всего лишь посудиной. Не помогли Хэтчу броня и пушки. Капитан моргнул раз, другой, пока не ушли с глаз ослепительно-яркие миражи. Вспышка погасла. Космос опять стал черён и пуст, лишь обломки и газ парили облаком на месте взрыва. Даже Моли в оружейке затихла. Умолкла песнь. На миг. А потом экран зажегся опять, зуммер взвыл и капитан Блейк услышал вновь голос федерального офицера.
— Валите отсюда. Полный газ, все что есть — на дюзы и чтобы я вас здесь не видела. Быстро.
Под крыльями челнока мелькнули огни — багровый росчерк прямо по курсу. Предупредительный залп. «Черт, она серьёзно», — прошипел под нос капитан, прикидывая варианты. Их не было. Совсем. Из оружейки донёсся шёпот. Вдруг. Горячий, сухой, не похожий на дикую песню. Капитан вздрогнул. Не для красы его бортстрелок выжигала христианские кресты на запястьях.
Капитан мотнул головой, прогоняя ненужную сейчас мысль, и ответил.
— Тогда стреляй. Сейчас. У меня компенсаторов нет, развернуться корабль не может. Только в гравитационном поле планеты, а на полном ходу мы пролетим мимо него. Так что стреляй и будь проклята.
— Давным — давно, капитан. И, по уставу, стрелять обязана. Но жалко. Так что не дури. Полный на тридцать секунд, потом — двенадцать секунд торможения и стоп. Инерция вынесет прямо к внешней планете. Далеко, но жив будешь. Звезда сейчас злая, без энергии не останешься.
— Топлива не хватит.
— У тебя прометиума полные трюмы. Сам в эфир орал, я слышала. Дороговато, зато живой…
Капитан прикинул. В уме, потом на экране бортового компьютера. Да, получалось. Круг через всю систему, месяц в железной банке, псу под хвост — но получалось.
— У меня есть выбор?
— Нет, — пушки челнока мигнули опять. Под кормой, опять предупредительным. Капитан помянул по матери всю федеральную власть, ввел курс, проверил расчёт ещё раз и вдавил кнопку запуска. С кормы — рев дюз, перегрузка — бешеная, до кровавой пелены и — в ушах — хрустального звона. Грузовик рванул вперёд, оставив далеко за кормой место схватки. Динамики щелкнули, полилась гортанная речь — Моли из оружейки перехватила связь, спросила о чем-то челнок. По-своему, капитан не понял ни слова. К его удивлению ответ пришёл — короткий, словно печальный. На том же наречии, что и вопрос. И все. Экраны погасли, связь оборвалась. Рёв дюз умолк, в отсеках заплескалась тишина — непривычная на слух тишина, лишь из полуоткрытых дверей полились опять звуки чужого языка — протяжная, тоскливая песня.
— Что это с ней? — подумал капитан. Пожал плечами и щёлкнул пультом, гоняя, от нечего делать камеры наружного наблюдения. И обомлел. Во мраке и тьме, забивая свет редких звёзд, сквозь пространство ломилось нечто. Длинный, узкий, вытянутый угольно-черный силуэт. Широкий в корме, к носу — сужается в зазубренное, острое лезвие. Дуги антенн, тонкий шпиль мостика, портики грузовых люков, исполинские кольца дюз на корме. И главное. Он был огромный. Капитан прикинул расстояние, потом размеры пришельца — и выругался. Не выбирая слов, громко и от души. Так вот кому расчищал путь федеральный челнок. Вот за что дрался безумный майор десанта. На «счастье» прибыл корабль достопочтенной корпорации. Нет, не так. Его грузовоз — тоже корабль, но пришельцу он без проблем влез бы в грузовой трюм. Один из многих. Сквозь пространство ломил «Их величество корабль», тяжёлый межзвёздный транспорт федерации. Единственный класс межзвёздных кораблей, способный пройти сквозь ад от Земли сюда и вернуться. Такие корабли приходили на Счастье раз в год. Выгружали новости, начальство и ссыльных, загружали полные трюмы нежной, зелёной «тари» и улетали. Раз в год. Строго говоря — прилёт корабля и означал здесь, в колонии начало года. Иногда они на Счастье случались длинные… Но этот кончился. Теперь будет праздник, салюты, поздравление губернатора, торговля — легальная и не очень, миллионные сделки и пьяная десантура по кабакам. А по милости судьбы и этой безумной с челнока — капитан все пропустил.
— Впрочем, ладно, — подумал он, щёлкая костяшками пальцев, — не жил богато — и не придётся начинать. Улыбнулся вдруг. Вспомнилось детство, тёплое лето и в небе — огни. Тёплые огни в теплом, синем небе над горами и шпилями дворца. Салют.
