Тут я ахнула, сообразив, что тарелка и миски так сверкали, что я их и не помыла, но уже было поздно: по коридору, шаркая тапками, шла бабушка.
Обед начался славно: я помогала расставлять праздничный сервиз и резать хлеб, Лидка перекидывалась шутками с дядей Севой, мама стругала тонкими ломтями рыбу, а нарядная разрумянившаяся бабушка разливала борщ, который настоялся и благоухал на всю кухню.
– Если бы вы знали, как я мечтал у себя на станции об этом самом домашнем борще, – там лишь консервы, лапша да сушеные овощи без вкуса! – уминая вторую тарелку, умиленно говорил дядя Сева.
Мама угостила Марусю хрящиками из борща, но та отвернула морду. А потом и вообще тихо ушла с кухни.
– Какая воспитанная собака – не клянчит у стола! – восхитилась мама.
– Ну! Маруська – гениальная собака: и сторож, и друг! – похвастался дядя Сева.
Я же нервно ждала момента, когда все примутся за второе…
Мама разложила по тарелкам винегрет и котлеты, я предложила всем хлеб и домашнюю горчицу.
Бабушка надкусила котлетку, пожевала и наморщила лоб. Затем задумчиво поковыряла вилкой винегрет и сказала:
– Сашенька, принеси мне, пожалуйста, очки. Они лежат у телевизора.
Я в ужасе лягнула дядю Севу ногой под столом. Он сразу сориентировался и с удвоенной силой стал заливать что-то смешное про Север, одновременно нахваливая котлеты.
– Я не нашла, бабушка, твоих очков, – соврала я, боясь даже смотреть в ее сторону.
Тут Лидочка вышла к себе в комнату за книгой… И через минуту квартира огласилась леденящим душу двойным воплем! Причем Лида вопила басом, а Маруся виртуозно брала высокие ноты.
– Лида! – вскричала бабушка.
– Маруся! – взвыл дядя Сева.
Все повскакали с мест и кинулись к Лиде в комнату, цепляясь в коридоре за оленьи рога и огибая забившуюся в угол Марусю.
О ужас! Перед нами была картина, достойная кисти художника, как любит говорить бабушка!
На замечательном зеленом, с длинным ворсом, паласе Лидочки громоздились огромные кучи, украшенные сверху плохо переваренным горошком из винегрета… Словно на этой искусственной «лужайке» порезвился крот!
И тут бабушка стала хохотать! Отсмеявшись и вытерев выступившие слезы, она сказала:
– Ох уж этот Сева! А я-то вся извелась, не понимая, что случилось с котлетами и винегретом!..
Потом смущенный и перепуганный дядя Сева кинулся гулять с Марусей, мы с мамой стали чистить Лидочкин палас, а бабушка – тихо утешать Лиду на кухне.
И уже за чаем бабушка сказала нам с дядей Севой:
– Дорогие мои, хотя вы и врали из лучших побуждений, но надо было сразу мне во всем признаться! Потому что ВСЕ ТАЙНОЕ ВСЕГДА СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ! – И дала Маруське кусок котлеты.
Ангина
В воскресенье мы с Лизой долго катались на горке, съезжая с визгом в старом чемодане, найденном на помойке, потом немного полизали сосульки, и в результате я заболела. Лизу болезнь миновала: она ограничилась порванными рейтузами.
Еще с вечера меня стал бить озноб, покраснело горло, а утром поднялась температура. Бабушка сразу принялась звонить в поликлинику и вызывать врача.
Я дремала, периодически проваливаясь в какой-то бред, пока не раздался звонок в дверь и не пришла наша участковая, вся холодная с мороза. Она раздраженно спросила:
– Ну, что у нас тут?
Потом бросила взгляд на термометр, пощупала желёзки и посмотрела горло, тыкая в мою открытую пасть ложкой. Фу, какая гадость! И руки у нее пахли отвратительно – чужими слюнями! В общем – ангина и постельный режим.
Бабушка вся сникла и противно залебезила перед этой холеной докторшей. А та лениво обвела глазами мою комнату и сфокусировалась на кошельке в бабушкиных руках.
Бабушка сразу засуетилась и зашелестела сторублевками. Когда «бесплатная медицина» удалилась, бабушка засобиралась в аптеку и магазин,
