прежде так, для очистки совести, прогнал частоту настройки сначала вниз, а потом в диапазоне крайних значений частоты «хомо сапиенс». И вот тут-то, на самой границе высоких частот, локатор буквально взвыл, отмечая необычайно высокую интенсивность биопроцессов. Поражённый инженер обернулся к Лобову:
— Ничего не понимаю!
— Потом разберёмся, — ответил Лобов и повёл униход на посадку. — Ты запеленговал точку контакта?
— Разумеется.
Подмяв под себя кустарник, униход приземлился метрах в пятнадцати от дерева. Кронин взялся было за дверцу, но Лобов остановил его:
— Проверь оружие. Будешь меня страховать.
Инженер кивнул, вынул лучевой пистолет, проверил его зарядку и снял с предохранителя. В свою очередь, проверив пистолет, Лобов взял манипулятор, предназначенный для выполнения различных механических работ.
— Я готов, — сказал Кронин.
— Пошли.
Первым вышел инженер, осмотрелся и жестом показал, что ничего опасного нет. Лобов, успевший заметить точку контакта биолокатора, уверенно направился к самому основанию огромного дерева. Под ногами мягко пружинил толстый ковёр пожухлой, позеленевшей листвы. Кронин остался возле унихода, держа пистолет наготове. Под деревом Лобов внимательно осмотрелся. На первый взгляд, кроме листвы и сучьев, здесь ничего не было. Лобов даже подумал: уж не ошибочно ли сработал биолокатор? Но, осмотревшись внимательнее, он заметил плоский холм листьев. Секунду он смотрел на него, хмуря брови, а потом подошёл и принялся прямо руками разбрасывать листву и мелкие сучья.
Скоро он увидел то, что и предполагал увидеть, — судорожно сжатую в кулак кисть человеческой руки. Ещё несколько осторожных движений — и Лобов увидел Лену Зим и Виктора Антонова. Свернувшись в плотные комочки, они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Лица их были мраморно бледны, глаза закрыты. Ножом манипулятора Лобов осторожно разрезал одежду Виктора и, с трудом подсунув свою ладонь под прижатые руки стажёра, положил её на грудь Антонова. Затаив дыхание, он прислушался. Медленно, бесконечно тянулись мгновения. И вдруг — «тук!» — ударило сердце; пауза две-три секунды, и снова знакомое «тук!».
Лобов выпрямился.
— Живы! Алексей! Срочно сделай себе инъекцию вакцины. Свяжись с Климом, прикажи ему сделать то же самое.
Кронин на мгновение замялся.
— Ничего, я посмотрю, — сказал Лобов.
— Хорошо, — сказал инженер и, оглядевшись вокруг, полез в дверь унихода.
Заметив, что взгляд Кронина задержался где-то наверху, Лобов посмотрел туда же.
Прямо над униходом трепетал сотнями крыльев сверкающий столб колибридов. Не спуская взгляда с этого столба, Лобов достал из кармана инъектор и ввёл себе вакцину. Рой колибридов то взмывал вверх, то опускался вниз, но его нижний край неуклонно терял высоту. Некоторое время Лобов смотрел на этот шуршащий рой, покусывая губы, а потом поднял пистолет и, сжав зубы, нажал спусковой крючок. Беззвучно, невидимо ударил тепловой луч. Нижняя часть роя просто испарилась, из середины его посыпались опалённые, сожжённые крылатые крошки, а самая верхушка роя рассеялась и опала на лес.
— Вот так, — хмуро сказал Лобов, ставя пистолет на предохранитель.
Из унихода выглянул Кронин.
— Правильно, — сказал он, показывая на сожжённых птиц. Я сам хотел пугнуть их. Инъекцию сделал. Клим на вызовы не отвечает.
У Лобова упало сердце.
— Как не отвечает?
— Молчит, и все. Наверное, увлёкся поисками в лаборатории.
— Пошли аварийный вызов.
— Хорошо.
Кронин снова скрылся в униходе. Лобов осмотрелся вокруг, сунул пистолет за пазуху, наклонился и поднял на руки Лену. Она была лёгкой как пёрышко, и Лобов безо всякого напряжения понёс её к униходу. Кронин вылез навстречу.
— Не отвечает, — мрачно сказал он.
— Страхуй Виктора, — коротко приказал Лобов.
Он уложил Лену в госпитальный отсек, ввёл ей вакцину и вылез из унихода как раз в тот момент, когда на землю сыпались сожжённые крошки.
— Пришлось пугнуть ещё раз, — пояснил Кронин, — как осатанели!
Лобов кивнул на униход.
— Садись.
— А Виктор? — спросил инженер, но все-таки сел.
Лобов плюхнулся на водительское сиденье и мастерски подвёл униход вплотную к Антонову.
— Страхуй, — бросил он Кронину, выбираясь из унихода.
Виктор Антонов был тяжеленным парнем, настоящий богатырь! У Лобова жилы вздулись на лбу, когда он нёс эту свинцовую тяжесть к госпитальному отсеку. А тут ещё край рубашки Виктора, как якорь, зацепился за дверцу. Кронин поспешил на помощь и принялся отцеплять рубашку.
— Страхуй! — свирепо оглянулся на него Лобов.
Но было уже поздно.
Откуда-то сверху, прямо сквозь сочно-голубую крону дерева, на космонавтов посыпался рой колибридов. Шорохи, трепетанье маленьких крыльев, мягкие прикосновения тёплых тел, дуновение воздуха, горьковатый запах — все это продолжалось считанные мгновения. Космонавты были ослеплены и оглушены этой плотной живой массой. И вдруг все прекратилось. Как по команде рой взвился вверх и исчез. Все это время Лобов продолжал держать Антонова на руках. Когда рой оставил их в покое, он сделал последнее усилие и, оборвав полу рубашки, все-таки уложил Виктора рядом с Леной.
— Жив? — обернулся он к инженеру.
Кронин натянуто улыбнулся.
— Жив. И кто бы мог подумать, что эти прелестные создания такие агрессоры? И, по-моему, — Кронин провёл рукой по лицу и шее, — в довершение всех удовольствий, они меня ещё и покусали.
Лобов, делавший инъекцию Антонову, вскинул голову.
— Покусали?
— Может быть, я не совсем правильно выражаюсь. Скажем так: заклевали.
Лобов захлопнул дверцу госпитального отсека и провёл рукой по своему лицу и шее.
— А меня, кажется, не тронули, — не совсем уверенно сказал он.
— Наверное, я вкуснее тебя, — невесело пошутил Кронин.
Лицо Лобова дрогнуло. Перед его глазами встала картина, яркая, чёткая, словно стереография: серебристый тяжёлый плод на ладони и фраза: «Пусть хотя бы один из нас не ест местных плодов». А может быть, и обойдётся? Ведь вакцина-то введена!
— Садись, Алёша, — вслух сказал он. — Надо спешить.
Лобов вёл униход на небольшой высоте на сверхзвуковой скорости.
Минуты через три после старта Кронин побледнел. Стуча зубами, он пожаловался:
— Меня знобит, Иван.
— Это от волнения, — сквозь зубы сказал Лобов, ещё прибавляя скорости.
— Конечно, это от волнения. — Кронин попытался улыбнуться. — И корчит меня тоже от волнения. Мне плохо, и ты сам знаешь почему. Я сяду на заднее сиденье, Иван, а то ещё помешаю тебе. И не надо меня успокаивать. Я ведь уже десять лет работаю патрулём. Понимаешь, Иван, десять лет.
Последнее слово он произнёс уже с заднего сиденья и словно в забытьи. Минуты через две, обернувшись, Лобов обнаружил, что Кронин, свернувшись клубочком, спокойно спит.
Униход с грохотом мчался над синим лесом. Перед самой станцией Лобов сделал горку и погасил скорость. Круто снижаясь вниз к ракете, Лобов увидел Клима. Он лежал, по-детски подтянув колени к подбородку, на ступенях лестницы, ведущей к входной двери корабля.
Глава 9
В госпитальном отсеке «Торнадо» царили тишина и покой. Мягким оранжевым светом светился низкий потолок. На белоснежных постелях в спокойных, расслабленных позах лежали четыре человека, опутанные гибкими змеями шлангов лечебной аппаратуры.
Лобов, заложив руки за спину, прохаживался по толстому зеленому ковру, совершенно заглушавшему звуки его шагов. Третьи сутки без сна.
Иногда он садился в кресло, доставал из кармана записную книжку и заново перечитывал написанные стенографической вязью страницы. Сначала строчки тянулись ровными линиями, но чем дальше, тем становились все более неуклюжими, неровными, корявыми, пока наконец не обрывались на полуслове. Если бы не эта запись, кто знает, остался бы в живых хоть кто-нибудь из этих четверых?
Записную книжку Лобов нашёл на груди Лены Зим, она прижимала её обеими руками как величайшую драгоценность. С большим трудом Лобову удалось освободить и взять её.
«ВНИМАНИЕ! — было написано на книжке крупными буквами. СООБЩЕНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ!»
