Я поднялся на ноги.
Горгон Лок был еще жив. Его живот и таз были раздавлены упавшей колонной, придавившей заодно и его руки. Он взирал на меня часто мигающими, удивленными глазами.
— Горгон Лок, властью Священной Инквизиции ты трижды проклят за свои действия, связи и верования, — начал произносить я первые слова отлучения.
— Н-но… — прошептал он.
Прочитав над ним анафему, я вырезал кончиком меча над его бровью знак ереси. К тому времени, как я закончил, он уже скончался от полученных ран.
Разрушающийся зал все еще содрогался. Крючья покачивались на своих цепях. В лучах холодного света через дыры в потолке текли пыль и обломки. Я нагнулся и нащупал в пропитавшемся кровью плаще Лока жемчужный многогранник. Букварь. Я опустил его в карман и повернулся к приближающемуся Мидасу.
— Последние из его крыс сбежали, — сказал он, рассовывая иглометы по кобурам. Он опустил взгляд на мертвого кораблевладельца. — Так сдохнут все еретики, да?
Я поднял руку, чтобы взять с полки Некротек ксеносов, и…
Понял, что не могу двигаться. Чья-то неимоверная ментальная мощь заставила меня замереть на месте.
— И в самом деле, так сдохнут все еретики, — произнес чей-то голос. — Разверни его так, чтобы он мог меня видеть.
Сам того не желая, я развернулся, все еще держа руку вытянутой и поднятой. Я увидел, что Мидас тоже парализован, а его темное лицо застыло в попытке подать сигнал тревоги.
Передо мной, улыбаясь, стоял мой собрат, инквизитор Конрад Молитор. Рядом с ним стояли трое его слуг, скрытых под капюшонами.
— Какая доблесть, Грегор. Какая самоотверженность. Я так и думал, что именно ты найдешь этот приз.
Я попытался ответить, но губы отказывались повиноваться. Слюна выступила пеной между моих тесно сжатых зубов.
Молитор глянул на своих помощников, одетых в рясы.
— Позвольте ему говорить, — произнес он. Психические путы на речевом центре ослабли. Но чтобы говорить, все равно приходилось прикладывать усилие.
— М-молитор, ч-что ты д-д-делаешь?
— Конечно же, возвращаю бесценный Некротек. Мы же не можем позволить тебе уничтожить еще одну копию?
— М-мы?
— Многие считают, что человечество извлечет больше пользы от изучения этого артефакта, чем от его уничтожения. И я здесь для того, чтобы защитить их интересы.
— Р-роркен н-никогда не п-позволит… т-тебя с-сожгут за…
— Мой почтенный Верховный Брат Роркен никогда об этом не узнает. Чувствуешь, как трясется все вокруг? Видишь, как раскалывается потолок? Десять минут назад я доложил, что первичная цель достигнута. И передал код для ввода в действие Sanction Extremis. Они считают, что Некротек найден и благополучно уничтожен. Теперь наши войска отходят со всей поспешностью. А батареи Флота принялись ровнять с землей строения ксеносов. Никто не узнает, что священный Некротек был благополучно вывезен. После бомбардировки не останется ни единого клочка, способного посеять сомнения в том, что книга была уничтожена. Ни клочка от доказательств… как и от тех, кто мог бы возразить. — Глаза с желтыми зрачками издевательски прищурились. — О, какую отвагу проявил ты, отдав свою жизнь во время штурма 56-Изар. Твое имя напишут золотыми буквами на Стене Чести. Уверяю тебя, я сам об этом позабочусь.
— Уб-блюдок… — Я изо всех сил сражался за свободу своего сознания, но ничего не получалось.
Меня удерживал не Молитор, а один из его слуг или сразу все трое в неимоверно мощном сочетании.
— Дай его мне, — сказал Молитор одному из своих людей, взмахом клетчатого рукава указывая на Некротек. — Нам следует убраться отсюда как можно быстрее.
Грохот бомбардировки слился в бесконечный рев. Один из слуг Молитора скользнул вперед и снял с полки синий октаэдр, взяв его ухоженными пальцами с длинными ногтями. На некоторое время он замер, изучая его, затем оглянулся на Молитора.
— Бесполезно, — произнес он.
— Что?
— Нечитабельно. Содержимое защищено непроницаемым кодом языка ксеносов.
— Нет! Этого не может быть! — запинаясь произнес Молитор — Взломай код!
— Взломал бы, если бы мог. Но это за пределами даже моих способностей.
