сейчас начал понимать, какими ресурсами и возможностями обладали люди, с которыми нам предстояло бороться. Отвратительное преступление в Молитвеннике Два-Двенадцать продемонстрировало размах их намерений, но этого Годвин не видел собственными глазами. А теперь он полюбовался на фанатичных служителей тьмы, людей, готовых без содрогания принять смерть. И увидел, как жестоко они заметают следы. Кроме того, ментальные капканы свидетельствовали о значительных ресурсах и пугающей искушенности преступников в наиболее закрытых и охраняемых технологиях Империи.
Пока местные медики обрабатывали наши раны, в дом вошли отряды арбитров и занялись осмотром здания. Через некоторое время они вытащили продрогшую Биквин. Она была закутана в одеяла, а лицо ее посинело от холода. По моему приказу и за моей подписью ее поместили под арест. Девушка слишком замерзла, чтобы возмущаться.
Мы с Фишигом переоделись в теплую одежду и снова вошли в дом. На то, чтобы залатать прореху, ремонтной бригаде нужно было еще два-три часа. Мы покинули ярко освещенную веранду, миновали три временных изоляционных занавеса и вошли в темные синеватые сумерки апартаментов. Противоположная стена исчезла, и перед нами раскинулась пустынная, безжизненная ночь Спеси, глянцевый серый пейзаж, состоящий из непроницаемых теней и отблесков света, исходящих от Купола Солнца. Когда я опять оказался в пронизывающем холоде Бездействия, кровь, текущая в моих венах, показалась обжигающе горячей.
Посреди гостиной, в которой мы допрашивали Кротса, образовалась воронка, покрытая сажей и усеянная стеклом. Морозная корка покрывала мебель и перекошенные лица мертвецов. Капли крови, пролившейся под секущими ударами стеклянного шторма, казались рубинами в окружавшей темноте.
Мы шарили вокруг смутными белыми лучами фонарей. Я сомневался, что после случившегося удастся хоть что-нибудь найти. Все ценные документы должны были сгореть или самоуничтожиться по тому же самому сигналу, который убил Кротса и взорвал ставень. К тому же существовала вероятность того, что всю важную информацию эти люди держали в головах благодаря энграммам памяти или ментальной кодировке — особым техникам, которые были на вооружении только в высших эшелонах дипломатических кругов, Администратуме и элитных торговых делегациях.
Что возвращало меня обратно к нанимателю Кротса — Гильдии Синезиас.
— Это имя довольно распространено в данном субсекторе, — сказал мне Эмос, занимавшийся сбором информации о Понтиусе, когда мы вернулись обратно в уютную полутьму боевого катера. — Я получил сведения о более чем полумиллионе граждан с таким именем. Еще для двух сотен тысяч это второе имя. Ну и еще сорок или пятьдесят тысяч носят немного измененные формы того же имени.
Он помахал передо мной цифровым планшетом. Я отстранил его и взял зеркальце, чтобы рассмотреть рядок металлических стяжек на своей щеке.
— Что насчет организаций?
— Более девяти тысяч, — вздохнул он и начал зачитывать их со своего планшета: — Академия юношества Понтиуса Свеллина, Бюро переводов Понтиуса Праксителза, Инвестиционный фонд Понтиуса Гиванта Ропуса, Госпиталь микрохирургии имени Шпигеля Понти…
— Достаточно. — Я уселся за клавиатуру, вводя группы имен.
По экрану побежали и запрыгали мерцающие руны. Потом в центр выплыли извлечения из текста. Я бегло проглядел их, держа палец на кнопке прокрутки.
— Понтиус Гло, — сказал я.
Эмос моргнул и посмотрел на меня. На его узком лице появилась полуулыбка ученического восхищения.
— В моих списках не значится.
— По причине смерти?
— По причине смерти.
Эмос склонился над моим плечом, глядя в экран:
— В этом есть какой-то смысл…
Так оно и было. Несколько нелогичным путем зерно истины было извлечено на свет. Подобный нюх приходит к инквизитору с опытом.
В жилах семьи Гло текла древняя кровь благородной династии, остававшейся главным игроком в этом субсекторе почти всю последнюю тысячу лет. Основные владения и имущество семьи размещались на планете Гудрун, в мире, уже попадавшем в зону нашего внимания. Дом Гло также являлся главным акционером и инвестором в Объединенной Торговой Гильдии Синезиас, судя по только что полученным мною данным.
— Понтиус Гло… — пробормотал я.
Понтиус Гло умер более двухсот лет назад. Седьмой сын Оберона Гло, одного из величайших патриархов этого рода, принял судьбу всех младших братьев. Поскольку он наследовал за старшими, ему досталось не много. Его самый старший брат, еще один Оберон, стал главой Дома; второму по старшинству подарили управление активами; третий получил звание капитана милиции Дома; четвертый и пятый заключили политические браки и вошли в состав Администратума на высоком уровне… С этого все и началось.
Как я помнил из биографии Понтиуса Гло, входящей в список обязательного чтения для стажеров Инквизиции, он стал пустым человеком, бессмысленно растрачивающим свою жизнь, несмотря на прекрасное образование, обаяние и отвагу. Он проиграл в азартные игры большую часть
