Глава 17
Забота
По ту сторону растет огромное дерево, и вокруг него царит вечная метель.
Ветер воет тоскливо, с надрывом, рыдает где-то вверху, рассекаемый голыми ветвями. Тоненькие нити трепещут в холодных потоках, слабо сияя в темноте. Снег падает крупными пушистыми хлопьями, мгновенно подхватываемыми торжествующей вьюгой — серовато-белой, как небо над моим самым родным и самым ненавистным городом.
Здесь все иначе. Иногда мне кажется, что только за Гранью — настоящая жизнь: в дрожи ветвей, в безумном танце сияющих тоненьких ниточек-душ, в свисте ветра и неисчерпаемой, громадной силе, которой пропитан каждый вздох. Говорят, со временем мир по ту сторону теряет свое очарование, — но я не верю. Здесь — словно в открытом океане: незваного гостя охватывает либо животный ужас, либо священный трепет и безудержный восторг — но равнодушие способен испытывать лишь тот, кто провел на волнах всю свою жизнь.
Первое правило некромантии гласит: никогда не задерживаться за Гранью дольше одной ночи. Здесь в воздухе разлита безграничная мощь, и напиться ею невозможно — а вот захлебнуться, как соленой водой, — очень легко.
За призрачно тонкой Гранью, отделяющей реальный мир от загробного, пробуждается Та, Что Сильнее Меня. Та, что лучше меня, мудрее, отчаянней.
Та, в чьей голове в миг, когда меня не стало, поселился неизбывный волчий вой, не смолкающий ни на секунду.
Та, что кричит: выпусти меня! Дай вздохнуть! Пусти на волю!
Та, что бьется, царапается, в бессильной ярости молотя когтистыми кулаками по нереальным стенам той темницы, в которую ее загнали чужие ожидания и ее долг.
Та, что не замолкает, не утихает, пока не добьется своего, чего бы ей это ни стоило.
Та, что взялась ненавидеть и мстить вместо меня.
Та, которой еще не все равно.
Я никого не боюсь так, как ее. И никому не завидую так же сильно.
Она живет лишь здесь, в царстве ночной метели и беззвездных небес, среди плача ветра и чужих надежд — моя королева, королева несбывшегося, запертая мной же в клетке голых ветвей и тоненьких нитей; и я почти готова забыть о Первом правиле, чтобы еще немного побыть ею. Но мое «почти» продлится ровно столько, сколько необходимо, чтобы Хелла не осталась без наследника: я — это я, Эданна Адриана Таш ри Эйлэнна, и до Той, Что Сильнее Меня, мне не хватает около двенадцати месяцев, нескольких дюжин учебников и отточенного умения посылать всех в задницу, когда хочется.
Поэтому я должна собраться с духом, глотнуть напоследок холодного воздуха, насквозь пропитанного сладкой, недоступной силой, и вернуться за Грань, — к живым, которые до сих пор верят, что я по-прежнему одна из них.
Первым вернулся слух. В реальном мире звуки растеряли половину тональностей и подтекстов, но, тем не менее, никуда не делись: тихий шелест бумаг, напряженное перешептывание на родном наречии и удаляющиеся шаги. Следом пришло осязание: я лежала на чем-то мягком, а на кончиках пальцев все танцевали ажурные снежинки, принесенные из-за Грани, и больше всего на свете хотелось вернуться обратно… но пришлось, как обычно, пересилить себя и открыть глаза.
Похоже, меня успели опознать и перетащить в посольство: характерный хелльский размах в архитектуре и минималистский дизайн помещений ни с чем не спутаешь. В огромной комнате с большим окном стояла одна кровать да книжная полка у противоположной стены. Потолок безнадежно терялся где- то наверху, и, судя по отдаленному поблескиванию, кто-то все-таки умудрился повесить туда люстру — хотя было очевидно, что в таком деле не поможет ни одна стремянка; на такой высоте куда актуальнее заклинание левитации или, по крайней мере, летающая пластина.
В спальне никого не оказалось, так что я, пользуясь отсутствием целителей и лекарей, бодро соскочила с чужой кровати… и обнаружила, что такой поворот событий какая-то чрезмерно догадливая сволочь предусмотрела: не выбежишь же в чужой ночнушке в коридор посольства! Я растерянно одернула длинный подол (вот демон, неужели кто-то в этом действительно спит?!) и, наскоро оглядевшись и, естественно, не обнаружив свою рабочую робу, вышла в центр комнаты.
В животе неуклюже заворочался склизкий комок страха — и я уже почти привычно подняла руки на уровень груди, втянула в себя воздух — и резко опустила, с шипением выдохнув.
От этого никуда не деться, так что нечего трусить и тянуть время, все равно придется проверять.
Простенький выпад с воображаемым мечом. Заклинание-светлячок, которому учат детей, что боятся темноты. Базовая позиция классического вальса — раз-два-три…
Жуткая ежеутренняя перекличка: живые пальцы — девять на руках, десять на ногах; корпус вроде держится под нужным углом; голова набок не
