Человек, игравший белыми, явно уступал и смотрел на свои фигуры так, будто пытался переместить их усилием мысли. Второй дожидался своей очереди, расслабившись и поглядывая то на доску, то на болельщиков. Присутствие Теда, казалось, слегка смутило его, но он ничего не сказал.
– Давай, Скетч, а то ты меня тут целый день промурыжишь! Скажу Скотту, пусть добудет нам двойные шахматные часы. Тогда я буду разделываться с вами побыстрее.
Скетч, целиком погруженный в игру, не реагировал. По мнению Теда, шансов против опытного игрока у него не было, хотя можно было попытаться улучшить положение ходом коня с f5 на h6.
Тут вмешался один из троих зрителей.
– Ты его сделал, Лоло? – Он стукнул сжатым кулаком себя по ладони. – Пришлепнули тебя, Скетч… как муху.
– Заткнись, – отозвался другой зритель. – Ты даже не знаешь, как какая фигура ходит. Это же шахматы, малыш.
Все засмеялись, кроме «малыша» и Скетча, который, все так же сосредоточенно смотря на доску, уже нерешительно вытаскивал руку из-под стола, чтобы сделать наконец ход. Его пальцы зависли над конем на f5. У него было две возможности: передвинуть фигуру на h6, что давало слабую надежду, или пойти на h4, что вело его к окончательному разгрому.
Он выбрал h4.
– Ты мне не соперник! – заявил Лоло, продвигая вперед пешку, готовую вот-вот превратиться в ферзя. – Посмотрим, как ты выкрутишься теперь.
Скетч снова погрузился в размышления.
Тед решил уйти. Часы до встречи с Лорой тянулись бесконечно.
Он направлялся к двери, когда заметил, что Доусон прервал чтение и не сводит с него глаз. Не зная, правильно ли поступает, он подошел, полагая, что должен поблагодарить Майка за заступничество перед Лестером.
– Ты ведь сразу понял, да? – ошарашил его Доусон вопросом. – Насчет коня на h4?
Тед не сразу сообразил, о чем речь.
– Я немного играл в шахматы, когда был моложе. – Он пожал плечами.
– Я тоже, по-любительски, – признался Доусон. – Может, сразимся как-нибудь.
Это был пробный камень.
– Конечно.
Тед опять шагнул к двери.
– Погоди.
Доусон окинул его изучающим взглядом:
– Я тебя провожу. Лестер все еще там.
В этот момент Тед осознал, что в зале опять тишина. Все, кроме телеведущего, следили за их беседой. Тед вспомнил, что Макманус говорил ему утром в душе.
Сад был огромен. По дорожкам между ухоженными клумбами и пышными деревьями бродили немногочисленные одинокие пациенты. В углу баскетбольной площадки толпилась небольшая группа с Лестером во главе. Некоторые сидели на скамьях, другие стояли. Все сразу обратили внимание на Доусона и Теда.
– Так ты не знаешь, почему ты здесь? – спросил Майк.
Тед не верил собственным глазам. При солнечном свете этот человек производил впечатление абсолютно нормального и здравомыслящего. Если бы не воспоминание о вчерашней ночи, когда он смотрел на Теда с жуткой гримасой на лице, понять, что он делает в «Лавендере», было бы невозможно.
Они направились к скамейке в самом дальнем углу, под гигантской сосной.
– Так что же? – вновь спросил Майк, когда они сели.
– Не то чтобы не знаю, – ответил Тед, уступая настойчивости собеседника. – В последние недели я ходил на сеансы к доктору Хилл. У меня опухоль… неоперабельная, и мой врач решил, что психотерапия поможет мне справиться со стрессом. Надо признать, что он оказался прав. Я думал, что беседы с доктором Хилл будут бесполезной тратой времени… Но я ошибся. В некоторой степени. Правда, теперь доктор Хилл зашла в своем рвении слишком далеко.
Лестер с компанией на площадке начали игру. Мяч со стуком ударялся о цементное покрытие.
– Доктор Хилл уложила тебя в больницу насильно?
– Да.
Майк сунул руку в карман и достал пачку сигарет. Предложил Теду, но тот отказался.
– Я тоже не курил, – сказал Майк, прикуривая от позолоченной зажигалки и глубоко затягиваясь. Потом, разглядывая сигарету, угрюмо
