конструкции вскоре были устранены, но сам «бутылочный эпизод» навсегда остался в военной истории как пример победы грубой силы над тонкой немецкой механикой.
То, что произошло перед «Киской» было очень похоже на крах паротанковой армады Рейха.
У Вивальди не оставалось времени на фокусировку, поэтому отдачей зацепило и Смайла с Фигаро. Следователь, на которого все еще действовал эликсир, почти ничего не почувствовал – так, слегка заломило в висках, зато жандарму досталось крепко: Смайл закачался и упал на одно колено, держась за голову. Из носа главжандарма вытекло несколько капель крови, но было видно, что его здоровью ничего не угрожает.
Зато инквизиторам перепало от души.
Светлые Сестры упали там же, где стояли. Одна из девушек тихо стонала, свернувшись позе эмбриона, вторая молча терлась лицом о снег – ее руки слегка подрагивали, словно Сестру било током.
Оба инквизитора-боевика устояли на ногах, но это было единственное, чем они могли похвастаться: инквизиторы молча стояли, задрав головы к небу и глупо улыбаясь ловили ртами снежинки, которые ветер сдувал с крыш домов. Один из инквизиторов обмочил штаны, у другого из угла рта тонкой ниточкой тянулась слюна. Фигаро подумал, что в ближайшие пару суток эти психические развалины будут представлять опасность разве что для сестер милосердия и больничных уток.
Зато Френн сумел себя защитить. Ну, или, по крайней мере, попытался.
Старший инквизитор стоял на коленях, сжимая в одной руке свою тросточку-стек, набалдашник которой слегка дымился, а другой яростно массируя лицо. Их носа Френна текла кровь, но глаза инквизитора были вполне осмысленными и злыми. Вокруг фигуры смотрителя таял, расплываясь, тонкий слюдяной купол, похожий на марево горячего воздуха, колеблющееся над дорогой в летний полдень.
«Щит Пифий», восхищенно подумал следователь. «Многоуровневое каскадное заклятие из „Архимагистра Каноника“, защищающее от любых ментальных воздействий, да еще сотворенное „с пальца“, то есть при помощи так называемой „волшебной палочки“ – переносного концентратора. Красота! Но каков дурак, право слово!»
Тут, впрочем, стоило бы грешить на рефлексы инквизитора, а не на его умственные способности. Френн сотворил щит просто идеально, в последний момент закрывшись от удара псионика, и, пройди все гладко, сейчас Вивальди, скорее всего, уже лежал бы хладным трупом. Инквизитора подвел первый рубеж его же собственной обороны.
Светлые Сестры.
Девушки с врожденными способностями глушить любую ворожбу. Не моложе семи лет и не старше двадцати пяти – при достижении этого критического возраста Сестра получала огромную пенсию и личный домик на безымянном острове в Средиземном море. Обязательно – девственницы. Никогда – с карими или черными глазами. Чтобы многократно усилить свои способности, Сестры принимали убойные психотропы, все время блуждая по сказочным закоулкам собственного разума, поэтому их «обучение», фактически, сводилось к развитию набора привычек, помогающих совмещать непрерывный алхимический трип с реалиями повседневной жизни.
В последний момент старший инквизитор забыл о Светлых Сестрах. А те уже объединились для «мудры святой пары» – особой комбинации жестов, переводящих их способности в режим форсажа. Стоит ли говорить, что щит Френна сдуло, как трусы с бельевой веревки!
Старший инквизитор поднял голову и устремил на псионика полный ярости взгляд. «Интересно, что он будет делать?», подумал Фигаро. «Стрелять Френн точно не решится – Вивальди его сразу вырубит. Неужели решит отступить?»
Почему-то следователю слабо в это верилось.
Шатаясь, смотритель поднялся с колен и хриплым голосом прокаркал:
– Арчибальд! Твой выход!
И тогда из парадной двери дома напротив вышел человек.
Он был похож на Вивальди – такой же легкий плащ, шляпа и аккуратные лаковые туфли; лет сорок на вид. Только псионик был одет во все кремовое и гладко выбрит, а тот, кого Френн называл Арчибальдом, – в белое. Резкие черты лица, остроконечная бородка и тонкие губы – мужчина с первого взгляда не понравился следователю. Чем-то он напоминал Альберта Сальдо, помолодевшего лет на двадцать и решившего завязать с налоговыми махинациями – в пользу массовых убийств.
В руке мужчина в белом держал длинную тонкую трость.
– Фигаро, – голос Вивальди дрожал от изумления и ужаса, – да это же… Не может быть.
Взгляды Вивальди и Арчибальда встретились. Тип в белом плаще криво усмехнулся, взмахнул тростью и театральным жестом направил ее на псионика.
В голове у следователя раздался слабый мелодичный посвист. В висках застучала кровь, и Фигаро увидел, как по лицу Вивальди разливается смертельная бледность, как изумленно вскрикивает Смайл, хватаясь за голову, как машет своим стеком Френн, восстанавливая «Щит Пифий» – и тогда он, наконец, все понял.
Псионик.
