Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы

Приложение В Г.А. шенгели. Критика по американски

Ответ на статью И. Кашкина в 12-й книжке «Нового мира» за 1952 г.

(РГАЛИ, ф. 2861, on. 1, д. 98¹)

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Идущая за этими первыми страницами статья «КРИТИКА ПО АМЕРИКАНСКИ» является ответом на клеветническую статью И. Кашкина «Традиция и эпигонство», помещенную в 12-й книжке журнала «Новый мир» за 1952 г. и посвященную разбору и полному «изничтожению» моего перевода байроновского романа «Дон Жуан» (каковой перевод вышел пять лет назад, в конце 1947 г.).

Так как статья Кашкина (необычно пространная для рецензии о переводе, – около 1,5 печ. л.) является девятым валом травли, ведущейся уже несколько лет в отношении меня и моей работы, так как это статья ЛЖИВА во ВСЕХ своих утверждениях, так как она возводит на меня ПОЛИТИЧЕСКУЮ КЛЕВЕТУ, обвиняя меня в искажении социального смысла романа, в искажении образа Суворова и пр., я вынужден [99] выступить на защиту своего имени и как советского гражданина, и как писателя.

Тут отмечу мимоходом, что мне, с 23 г., нередко приходилось быть объектом разных нападок за мою деятельность, как поэта и стиховеда. И примечательно: кидались на меня (в печати и организационно – «не давая ходу») такие лица, как Авербах, Лелевич, Динамов, Горбачев, Ионов плюс мелкие троцкистские шавки – вроде Спиртуса и А. Рабиновича – из провинциальных газет; как А. Лейтес, в прошлом – один из «вождей» ВАПЛИТЕ, цитадели украинского национализма; как Н. Кладо, отпрыск сосланного царского адмирала, имевший и в своей биографии своеобразные осложнения, – и пр.

Выразительный подбор, – не правда ли?

Теперь выступает Кашкин, пропагандист англо-американских декадентов, во главе целой группы, – правда, хорошо знающей английский язык (некоторые ее члены живали подолгу в Америке).

Если бы дело шло только о критике моей работы, – пусть сколько угодно суровой, придирчивой, даже несправедливой, – я бы не пошевельнулся. Вот пример: А. Лейтес напечатал в 39 или 40 г. свирепейшую и вздорную рецензию на мои собственные «Избранные стихи»; я не реагировал никак.

НО В ДАННОМ СЛУЧАЕ, так как,

Во первых, статья Кашкина построена на сплошных передержках и сознательно дезориентирует читателя, а во вторых, дискредитируя доброкачественный и точный перевод, наносит удар по Байрону, объективно совпадая с английскими установками (я разумею буржуазно-феодальную Англию), – то достодолжный ответ на эту статью является моим гражданским долгом.

«Критический метод» Кашкина с полной рельефностью вырисуется для читателя после внимательного ознакомления с моей статьей. Но, для беглой иллюстрации, я приведу и здесь один образчик кашкинского «разбора».

Он приводит полностью следующий мой перевод строфы 2-й из VIII песни:

Готово всё – огонь и сталь, и люди: в ход
Пустить их, страшные орудья разрушенья,
И армия, как лев из логова, идет,
Напрягши мускулы, на дело истребленья.
Людскою гидрою, ползущей из болот,
Чтоб гибель изрыгать в извилистом движенье,
Скользит, и каждая глава ее – герой.
А срубят – через миг взамен встает второй. —

и говорит (стр. 234, столбец 1, абзац 6 и 7):

У Байрона основной образ – это лев, выходящий на охоту из логовища, второй, дополнительный – Гидра (с большой буквы, символ неистребимости).

У Шенгели, который и в данном случае переводит слово за слово, в общем смысл не искажен, но гидра (с маленькой буквы, т. е. понятие, вызывающее совершенно другие ассоциации) вползает в самую сердцевину строфы и, расположившись там рядом со львом, тем самым ослабляет основной образ.

Как поступает Козлов? Строя строфу в целом, он выдвигает в первую же строку образ льва, а Гидру оставляет в самом конце в ее основной функции – лишь как образ взаимозаменяемости.

Это выглядит занимательным и «тонким» разбором. Но является чем то совсем иным. Посмотрим прежде всего, как «поступает Байрон». Мы читаем (я приведу английский текст и русский дословный перевод, без всякой заботы в последнем об изяществе):

All was prepared – the fire, the sword, the men
To wield them in their terrible array.
The army, like a lion from his den,
Marchd forth with nerve and sinews bent to slay, —
A human Hydra, issuing from its fen
To breathe destruction on its winding way,
Whose heads were heroes, which cut off in vain,
Immediately in others grew again.

Всё было готово – огонь, меч, люди,
Чтоб действовать (букв, «владеть») ими в их страшном порядке
Армия, как лев из своего логовища,
Двигалась вперед с нервами и мышцами, готовыми убивать, —
Человеческая гидра, выползающая из ее болота,
Чтобы дышать разрушением на своем извилистом пути,
Чьи головы были героями, срезаемые напрасно,
Немедленно заменяемые новыми.

Что же мы видим? Во