полгроша будет, и всех кормить надо.
— Слушаюсь, воевода, — ответил Ситалк и устремился вперёд по тропинке так, что только пятки засверкали.
Сначала в Варса-Онге прибыл королевский воевода с отрядом копейщиков и лучников и забрал в отряд всех молодых мужчин, оставив лишь хилых да немощных. Из тех, кто ушёл с воеводой, вернулись трое, чудом уцелевшие в битве под Варнастераном и заболевшие странной болезнью, от которой лицо и всё тело шло красной сыпью. Многие заразились от них и многие умерли. Деревне ещё повезло — кое у кого из соседей красный мор забрал семерых из дюжины, а то и больше.
После войны и мора наступила смута. Земли на юге затопило, и те, кто уцелел в войне и не умер от болезни, скитались по разрушенной стране, ища прибежища, сбиваясь в отряды и грызясь между собой. Последних оставшихся в Варса-Онге мужчин старше двенадцати лет забрал джаравский вождь Вуохитайстелъ воевать с Одноруким. Потом было затишье — благо Варса-Онге и так стояла на болоте, и никто на эти места не зарился — все искали, где посуше. Пока несколько дней назад не явился в деревню отряд конных чариаров.
— Надо было убить их, — сверкнула глазами рано поседевшая Валдава и отхлебнула из кружки горячего чаю, то есть того, что хоббиты называли чаем; настоящий чай кончился у них ещё при Нарте, — но они не слезали с коней, один да успел бы ускакать.
— Сколько их было? — спросил Фонси.
День клонился к вечеру, и большинство беженок спали в освобождённом для них Восточном смиале, обогретые и накормленные, и уже не так боящиеся свирепого маленького народца.
— Шестеро, — ответила Валдава, — они ездили туда-сюда по деревне, и глумились, и выбирали себе женщин... и велели нам ждать и готовиться, потому что скоро придёт большой отряд чариаров, а им всем нужны онгиийские рабыни.
Она побледнела и опустила голову. За два года риворы успели навидаться в Ангмаре всякого и могли представить себе судьбу, уготованную женщинам.
— Они сказали, что за все мучения их народа они на нас отыграются, — Валдава подняла голову и взглянула на Фонси взглядом одновременно жёстким и беззащитным, — как будто это мы сами мучили их народ.
— Когда это было? — спросил Фонси.
— Три дня назад, — ответила женщина. — Когда они уехали, мы собрались и решили бежать, куда глаза глядят. Рузава вспомнила, что в этих холмах поселился недавно народ с юга... — она запнулась, не желая произносить имена, под какими хоббитов знали в Ангмаре.
— Убийцы-в-холмах, траволешие, хорькоэлъфы, мужички-с-ноготок, заморянские крысята, — закончил за неё Фритигерн и широко улыбнулся.
— Вы совсем не такие, — поспешила заверить его Валдава, — я теперь вижу, вы совсем не такие. У вас Король есть.
— Да, — усмехнулся Фонси, — у нас и вправду есть Король. Мы вас не бросим.
— Мы решили, что даже если вы убьёте нас или обратите в рабство, это всё равно будет лучше, чем к чариарам на поругание.
— Мы не обращаем в рабство других говорящих, — сказал Фонси, — и не убиваем женщин. Если чариары за вами погнались, мои дозорные заметят их с вершины холма. Если они посмеют последовать за вами сюда, они узнают, что нас не напрасно прозвали убийцами-в-холмах. А сейчас иди к своим, успокой их и сама ничего не бойся.
— А что, воевода, — Фритигерн положил тяжёлую руку Фонси на плечо, — хорошо снова быть защитниками, а?
— А и правда хорошо, старшина, — Фонси улыбнулся и хлопнул Герна по плечу, — а ты себе часом невесту не присмотрел сегодня? Эта Валдава так очень даже ничего, даром что коса с проседью, зато ростом как раз с тебя будет.
— Всё бы тебе зубоскалить, Ветер, — проворчал здоровяк с укоризной, но в сторону Восточного смиала всё-таки глянул, — лучше скажи, как ты думаешь, сколько конников у этих самых чариаров?
