пистолет, но решив конфисковать шприц. Санинспектор внес свою скромную лепту, предположив, что им следует проверить лекарства.
«Какого черта, — подумал я. — Иди инспектируй уборную во дворе».
Они сообщили, что я нахожусь под городским арестом, пока дело не будет рассмотрено в Макоа. Так что я застрял в Пуэрто-Ассисе, где нечего было делать, кроме как протирать целый день штаны да каждый вечер напиваться. Я намеревался предпринять путешествие на каноэ вверх к Рио-Куаймес, чтобы связаться с индейцами Кофан, известными мастерами приготовления Яхе, но губернатор не позволил мне покинуть Пуэрто-Ассис.
Это типичный городок на реке Путумайо. Грязная улица вдоль реки, несколько магазинов, одна кантина, миссия, где отцы-капуцины ведут жизнь Райли, отель, под названием «Путумайо», в котором я расположился.
Отелем управляет хозяйка блядского вида. Ее мужу около сорока, он мощный и энергичный, но в его глазах застыла опустошенность. У них семь дочерей, и, посмотрев на него, можно было сказать, что у него никогда не будет сына. По крайней мере, не от этой женщины. Этот хихикающий ублюдочный выводок постоянно приходил в мою комнату (двери не было, только тонкая занавеска) и глазел, как я одеваюсь, бреюсь и чищу зубы. Жутко доставало. К тому же я стал жертвой идиотского мелкого воровства — катетерная трубка из моей аптечки, полоска липкого пластыря, таблетки витамина В.
В городке был мальчик, который однажды выступил в роли гида американского натуралиста. Этот паренек был местным Мистером Специалистом. Ты сталкиваешься с этими кровососами по всей Южной Америке. Они говорят «Хэлло, Джо» или «О'кей» или «Факи Факи». Многие из них отказываются говорить по-испански, чем ограничивают беседу до языка жестов.
Я сидел на главной тропе Пуэрто-Ассиса на перевернутом старом каноэ, служившим мне скамейкой. Пришел этот мальчик, сел рядом со мной, и стал говорить о мистере, который собирал животных. «Он собирал пауков, скорпионов и змей». Я почти уснул, убаюканный этой литанией, когда вдруг услышал: «И он хотел взять меня с собой обратно в Штаты», — и сразу же проснулся. «О Господи, — подумал я. — Опять эта старая тягомотина».
Мальчик улыбался мне, обнажив щели в передних зубах. Он придвинулся немного ближе на скамейке. Я почувствовал, как мой желудок сжался.
— У меня есть хорошее каноэ, — сказал он. — Почему бы тебе не разрешить мне провезти тебя к Гуаймес. Я знаю там всех индейцев.
Он выглядел как самый неумелый проводник во всей Верхней Амазонии, но я сказал «да».
Тем же вечером я увидел этого мальчика напротив кантины. Он обнял меня за плечи и сказал: «Заходите и выпейте, мистер», — позволив своей руке скользнуть вдоль моей спины и по моей заднице.
Мы вошли и напились пол понимающим взглядом бармена, изнывающим от скуки, и прошлись по тропе, ведущей в джунгли. Мы сидели в лунном свете на обочине, и он позволил своему локтю опуститься на мою промежность и сказал: «Мистер…» И следующее, что я услышал, было: «Сколько ты мне дашь?»
Мальчик хотел 30 долларов, явно намекая на то, что он был редким товаром в Верхней Амазонии. Я спустил его цену до 10 долларов, торгуясь при все возрастающих неблагоприятных условиях. Каким-то образом ему удалось раскрутить меня на 20 долларов и мои трусы (когда он сказал мне снять все нижнее белье, я подумал: «Что за страстный тип, мой дорогой», — но это был лишь хитрый маневр, чтобы украсть мои трусы и майку).
После пяти дней в Пуэрто-Ассисе я уже был вполне готов, чтобы устроиться там в качестве деревенского прожигателя жизни. Между тем, из Макоа периодически приходили мрачные телеграммы. «Дело иностранца из Огайо будет решено». И, наконец: «Позвольте иностранцу из Огайо вернуться в Макоа».
Так что я вернулся вверх по реке в сопровождении копа (формально я все еще был под арестом). В Пуэрто-Умбрия заболел малярией. Прибыл в Макоа в воскресенье. Комманданте на месте не оказалось, и второй в команде приказал запереть меня в деревянной комнате, где даже не было ведра, чтобы пописать. Они впихнули вместе со мной в камеру, не проверяя, весь мой багаж. Типичный южно-американский подход. У меня вполне мог быть автомат, спрятанный в сумке. Я принял немного хлорохина и, дрожа всем телом, лег пол одеяло. Человек в соседней камере был заключен туда за отсутствие какого-то документа. Я так и не понял деталей его дела. На следующее утро появился комманданте и меня вызвали в его офис. Он вежливо пожал руку, посмотрел мои документы и выслушал мое объяснение. «Явная ошибка, — сказал он. — Этот человек свободен». Что за удовольствие случайно столкнуться с интеллигентным человеком при таких обстоятельствах.
Я вернулся в отель, завалился на кровать и вызвал доктора. Он проверил мою температуру и воскликнул: «Каррамба» — и дал мне инъекцию хинина и печеночный экстракт, чтобы компенсировать побочную анемию. Я продолжал принимать хлорохин. У меня с собой было несколько таблеток кодеина, чтобы снимать головную боль при малярии, и в течение трех дней я валялся в постели, проспав большую часть времени.
Я отправлюсь в Боготу, заново оформлю мою туристскую карточку и возвращусь сюда. Путешествовать по Колумбии трудно даже с самыми исправными и основательными удостоверениями личности. Я никогда еще не видел такой вездесущей и раздражающей полиции. Полагается регистрироваться у легавых, куда бы ты не отправился. Это непростительная глупость. Если бы я был активным либералом, то в Пуэрто-Ассисе мне бы не оставалось ничего, кроме как взять всю эту дыру на мушку.
3 марта,
