— Варда, вопрошающий, для которого все тайны источник радости.
— Ты несёшь душу всех нас.
Браха, вернувший шлем крестоносца павшего Элия у Врат Дантиума.
— Честь Терры будет твоей.
Яэль, юноша, сам Хелбрехт назвал его достойным внимания воином.
— Хорошо запоминай уроки битвы, ибо их преподают всего раз.
Невидимые хоры повысили темп, и разноголосица их песнопений наполнила святилище гимнами восхваления Императора и Его сыновей. Ядовитый ладан, способный убить смертного за один вдох, клубился над полом, словно туман над болотом, и каждый воин всматривался во мглу, думая о наследии былого героизма, славных крестовых походах предшественников, свитках выигранных битв и убитых врагов. Быть достойным такого прошлого нелегко и не все способны вынести столь тяжкое бремя.
Но больше всего они думали о позоре Дантиума.
Битва проиграна… чемпион Императора убит…
И рок, который не оставлял их мысли с того дня…
Реклюзиарх вернулся к алтарю, а Храмовники глубоко вдохнули насыщенный химикатами дым, лёгкие космических десантников наполнились тайнами, зашифрованными в его молекулярной структуре. Только гено-кузнецы “Вечного Крестоносца” ведали о происхождении ладана, и только их удивительная алхимия могла его воспроизвести.
Кул Гилад внимательно смотрел на воинов перед собой, каждый из них был создан тысячами лет истории и забытым искусством генетики. Лучшие и храбрейшие в Империуме, сила и честь врезались в саму их суть. Пугающие потери на Дантиуме потрясли их до глубины души, но этот крестовый поход станет шансом вернуть честь, подтвердить свою значимость перед верховным маршалом и избавиться от злости, поселившейся в них. Совместная кампания с Адептус Механикус станет ни наказанием, ни епитимьёй, а искуплением.
Похожие на призраки образы могучих воинов замерцали на периферии зрения Кул Гилада, но он проигнорировал их, узнав наркотические фантомы, чем они и были. Видения больше никогда не коснутся его, но один среди его паствы, конечно же, ощутит растущую внутри силу Золотого Трона. Он не мог знать, кого коснётся Император, поскольку никто не мог постичь сложность и неуловимые нюансы Его воли. Кул Гилад всматривался в лица воинов, выискивая малейший признак реакции на вызывающий фугу туман, но не увидел ничего, кроме стоической решимости начать последний крестовый поход в неизвестное и восстановить честь.
Когда это началось, то началось неожиданно.
Варда встал, обращаясь к чему-то, что не видел никто кроме него. Его глаза широко распахнулись, а рот открылся от изумления. По щекам побежали слёзы от вида чего-то восхитительного или ужасного. Он шагнул на дрожащих ногах к алтарю, пытаясь схватить руками нечто невидимое.
— Я вижу… — произнёс он. — Его красота ужасна… Я знаю… Я знаю, что должен сделать.
— Что ты должен сделать? — спросил Кул Гилад.
— Убить оскорбивших Императора, — ответил Варда, в его голосе появился мечтательный тон. — Я должен убить их всех, омыть клинок в крови нечестивых. Где мой меч? Где мой доспех…?
— Они здесь, — ответил реклюзиарх, довольный, что выбор пал на Варду. Он кивнул скрывавшимся в крытых галереях фигурам, и они подвое вышли вперёд, один нёс кусок брони, другой с пустыми руками. Они окружили Варду и сняли с него доспех по частям, оставив Храмовника только в сером нательнике. Мощь тела Варды чувствовалась даже без брони. И как только они лишили его старого доспеха, то начали облачать в новый.
Когда каждый элемент украшенной позолотой великолепной брони закрепили на его теле, показалось, что Варда вырос, заполнив её очертания, словно она была сделана для него и только для него. Наконец Храмовника облачили с ног до головы в древний доспех веры, и остался только овитый венком из слоновой кости шлем. Варда встал и возложил его на себя, защёлкнув на месте и протянув руки в ожидании.
— Вооружи его, — сказал Кул Гилад и стоявший рядом с ним неофит направился к изумлённому воину.
Варда шагнул навстречу, и юноша в страхе отпрянул.
— Быстрее, парень! Дай ему меч, — рявкнул реклюзиарх. Не было тайной, что воин в подобном состоянии фуги мог убить любого, кто приблизится к нему, приняв за врага. Только меч приведёт его в чувство. Неофит протянул тёмные ножны Варде, который судорожно выдохнул и опустился на колени перед юношей. Он вскинул голову, словно увидел нечто большее, чем обычный меч.
— Дай его мне, — сказал он, и неофит протянул ножны рукоятью вперёд.
Варда обнажил оружие, вечно острое лезвие выглядело абсолютно чёрным, а по всей его длине выгравировали филигранную надпись на витиеватом готике Империума. Клинок был слишком длинным и тяжёлым для любого смертного солдата, рукоять подходила как для одноручного, так и для двуручного хвата. Кул Гилад подошёл к Варде и взял свисавшую цепь.
Он обернул её вокруг запястья воина и пристегнул к латной перчатке.
— Чёрный меч твой, — сказал Кул Гилад. — Его нельзя отстегнуть, нельзя отдать и нельзя вложить в ножны, не пролив крови. Только после смерти
