— Да, вероятно, они мои друзья, но я с ними не разговаривала и не хочу говорить об этом. Это их дело, у меня своих забот много.
— Но откуда же вы знаете? Какое же ваше дело? Милая, не будьте сегодня таинственны со мной. Ведь синее золото, которое в ваших глазах, оно тоже мое.
Таня всем своим существом поняла, что еще мгновение и вся их напряженная сдержанность будет смыта волной охватившего их чувства.
— Я все знаю. Не надо, пойдемте. А мое дело…
VII
БДИТЕЛЬНОЕ ОКО
Радостно виляя поднятым вверх хвостом, Шарик внимательно следил, как Таня, прыгая с камня на камень, переходила быструю речку. Когда она была на последнем большом камне, он уже готов был сделать прыжок к ней и весь подобрался. Но она прыгнула на берег первая. Шарик стремительно перевернулся вокруг себя, подскочил и своим горячим языком лизнул Таню в щеку.
— Ну, ну, Шарик, полно, меня с ног собьешь. Вот тебе, получай свое, — и Таня бросила ему кусок сахара.
Сахар хрустнул и моментально исчез в собачьей глотке.
Поджарая, рыжая, довольно большая собака, в которой, вероятно, смешались все собачьи крови, внимательно смотрела на Таню и ждала подачки или приказания.
Из досчатого домика, больше похожего на землянку; вышел приземистый человек средних лет, весь обросший русой бородой. Он приветливо поздоровался с Таней.
— Ишь как радуется, попрошайка. Хвостом-то, хвостом-то что делает, посмотрите, — сказал он, смеясь.
Из соседних домиков-землянок, расположенных вдоль речки, тоже показались мужчины, женщины и ребятишки. Они издали приветливо здоровались с Таней.
За те несколько недель, что Таня жила в Отрадном, она сумела заслужить общую любовь в соседних поселках старателей. В карманах своей куртки всегда приносила им какие-нибудь пустяки — куски сахара, спички, иголки, нитки. Все это в уральских лесах ценилось буквально на вес золота.
Но старатели ее полюбили не только за эти очень нужные им мелочи. Они ценили ее приветливость и многим из них становилось радостно, когда раздавался ее смех.
— Как у вас здесь, Носов? Как работа? Вода-то спадает, — теперь легче, — обратилась она к бородачу.
— Стараемся, Татьяна Николаевна, стараемся, недаром и старателями зовемся, — ответил он, смеясь. — Вон сколько нового народу прибыло. Сегодня им участки отводили вверх по реке. Золото-то засверкает. Придется Хилидзе новый несгораемый шкаф выписывать, — подмигнул он лукаво.
— Свои есть? — тихо спросила Таня, обращаясь не столько к бородачу, сколько к собаке, которую, немного наклонясь, она трепала по голове.
— Еще не разобрал. Этого сразу не сделать. Может быть, есть. Но и наседки есть. Такую партию без них не пришлют, — ответил он, подбирая сучки около своей двери.
Их разговор был очень короток, почти на ходу. Таня кивнула ему головой и пошла вдоль берета к другим домикам. Собака бросилась за ней.
— Шарик, — окликнул Носов, — назад.
И собака нехотя, но покорно повернула к нему.
Навстречу молодой девушке выбежали ребятишки. Они здесь зимовали и уже успели познакомиться с ней.
Таня остановилась около женщины, которая усердно сажала капусту на маленьком квадратике около домика, расчищенном от кустов и деревьев.
— Вот дали рассаду из управленческого огорода. Даст Бог, вырастет, с пищей легче будет, — ответила она на приветствие Тани, не без труда разгибая спину.
Дальше стояли бараки для холостых. Туда накануне приехало больше сорока человек. Люди еще хлопотали вокруг собственного устройства. Один прилаживал стол и скамейки перед бараком. Другие бродили вокруг по лесу или вдоль берега — кто искал дров, кто-то уже закинул удочку.
— Это кто же такая будет, видно, что иностранка. Курточка-то синяя какая, и трогать не надо, и так видно, как кожа-то выделана.
— Переводчица из Отрадного. Там при англичанине. С ним приехала из заграницы. Говорят, русская, да и по говору наша, ну, а по одеже никак не признаешь за свою, — расслышала Таня, пройдя маленькую группу столпившихся старателей.
В следующей группе стояло несколько человек, которых она уже знала.
— Ну, как доехали? — спросила она, подходя, и быстро почесала сперва левую ладонь правой рукой, а потом правую два раза левой.
— Благодарим, ничего, где ехали, а где пешком шли. Дорога-то еще не устоялась, — ответило несколько голосов и она заметила, как стоявший
