она. — Вы не знаете русского севера, там сейчас миллиарды комаров, и человек, не привыкший к ним, через день весь будет в волдырях. Да пожалуй, после двухнедельного странствования по лесам мне не надеть бы было сразу городских туфель.
Бернье взглянул на собеседницу и согласился с ней, что ее вид не обнаруживал в ней лесной путешественницы.
— Позвольте, я ничего не понимаю. Но вы же вернулись? — недоумевал Бернье.
— Вернулась.
— Откуда?
— Издалека.
— А Паркер тоже?
— Да, и Паркер, я же вам сказала.
— Но вы сидели там в тюрьме? — допытывался француз.
Таня засмеялась.
— М-р Бернье, ну посмотрите еще раз на меня. Похожа ли я на сидевшую в тюрьме, да еще в советской? Я уверена, что вы что-нибудь слыхали про советские тюрьмы.
Действительно, ее цветущий вид никак не позволял предположить, что она сидела в тюрьме.
— Но в чем же тогда дело? Я ничего не понимаю, — спросил Бернье, откинувшись на спинку удобного стула, и внимательно посмотрел на нее.
— Тайна, г-н директор, тайна, — сказала она полушутя, полусерьезно. — Как видите, я вернулась. Вернулся и Паркер. Он на днях приедет и вам все расскажет. Я перед вами виновата. Я вас обманула, но я иначе не могла поступить — у каждого человека есть долг перед своей родиной. Его исполнение оправдывает очень многое. Я не сомневаюсь, что вы поймете. Но мне-то было нетрудно исполнить то, что от меня требовалось, а вот им…
— Кому им? Не говорите же загадками, — прервал ее Бернье. — Я ничего не понимаю.
— Вот Паркер приедет, вам расскажет.
— Но почему же вы не хотите рассказать? А вы давно расстались с Паркером?
— С Паркером… — и Таня засмеялась веселым смехом, показав весь ряд своих белоснежных зубов.
Так Бернье и не мог ничего толком узнать от нее. При других обстоятельствах эта недоговоренность его бы раздражала или интриговала, сейчас же он как-то не хотел до конца в нее вникать и весь отдался радостному чувству, возбужденному ее присутствием.
Само собой разумеется, что она остается его секретаршей. Она завтра же может явиться на службу.
— Нет, нет, г-н директор, — засмеялась Таня. — Пусть раньше вам Паркер все расскажет, а уже потом вы решите, можно ли мне продолжать службу у вас. А до его приезда я не буду появляться в бюро.
И еще у меня к вам просьба. Лучше пока никому не говорите, что я вернулась. Вы понимаете, что у меня есть враги и очень опасные. Если вы ко мне хорошо относитесь, то вы меня им не выдадите.
— Зачем вы спрашиваете? Вы это хорошо знаете, — с упреком сказал Бернье.
— И поможете мне, если кто-нибудь попытается мне сделать зло. Вот какая я, причинила вам столько хлопот и еще прошу у вас защиты. Совсем по-женски, — улыбнулась она и опустила серые глаза, прикрыв их длинными красивыми ресницами.
Паркер приехал из Лондона через два дня. Когда он вошел в кабинет Бернье, то француз, посмотрев на него, сразу понял, что его секретарша не испытала того, что испытал его английский друг. Лицо Паркера было темное от загара и все покрыто маленькими красными волдырями. Бернье взглянул на его руки, они тоже были в волдырях.
— Что с вами, вы больны? — было его первое восклицание.
— Нет, совершенно здоров. Это следы проклятых комаров, — засмеялся Паркер. — А где мисс Дикова? — в свою очередь был его первый вопрос.
— Она у себя дома, я ее увижу днем. Можем встретиться все втроем.
— Нет, нет. Я хотел спросить другое. Где Таня Дикова?
— Ну, да я же вам говорю, мы встретимся днем, — отвечал Бернье.
— Да, нет же, я не о ней. Впрочем, подождите, надо все по порядку, — сказал англичанин.
Бернье смотрел на него с некоторым недоумением. Что случилось с Паркером?
— Но все-таки сначала скажите мне, Бернье, она уже приехала в Париж?
— Да что с нами, Паркер, я же вам говорю, что мы встретимся днем.
— Значит, вы уже ее видали, она уже рассказала вам…
— Ну да, конечно, видал. Она приехала два дня тому назад. Только я ничего не могу понять. Она говорит, что вы должны мне объяснить.
— Да кто же приехал, которая… — вырвалось у англичанина.
