Шафир и его коллеги внесли коррективы, учитывавшие все возможные переменные, но с одним фактором они ничего не смогли сделать: опрошенные богачи и бедняки не были одними и теми же респондентами. В идеале в исследовании должны были участвовать люди, богатые в одно время и бедные — в другое.
Шафир нашел то, что искал, примерно в 13 000 км от этого торгового центра — в округах Виллупурам и Тируваннамалай в сельской Индии. Условия были идеальными; фермеры, выращивающие здесь сахарный тростник, получают 60 % своего годового дохода единовременно сразу после урожая. То есть в одно время года они процветают, а в другое — стеснены в средствах. Как же они показали себя в эксперименте? В «бедный» период их результаты в когнитивных испытаниях были существенно хуже, но не вследствие оглупления — в конце концов, это были все те же индийские фермеры, выращивающие сахарный тростник, — а исключительно из-за ослабления ментальной пропускной способности.
«Борьба с бедностью дает огромные преимущества, которые мы до сих пор не замечали», — говорит Шафир. По его словам, возможно, настало время измерять не только валовый внутренний продукт, но и валовую внутреннюю ментальную пропускную способность. Высокая ментальная пропускная способность — это лучшее воспитание детей, лучшее здоровье, более продуктивные сотрудники и т. п. «Борьба с дефицитом может привести даже к снижению цен», — прогнозирует Шафир.
Именно это и произошло к югу от Грейт-Смоки-Маунтинс. Рэндалл Эйки, экономист из Университета Лос-Анджелеса, подсчитал, что часть прибыли казино, отданная детям чероки, в конечном итоге сократила расходы. Согласно его аккуратным оценкам, в результате устранения бедности возникла сумма, превышавшая сумму всех платежей казино, поскольку снизился уровень преступности, люди стали реже пользоваться медицинскими учреждениями и меньше учеников остались на второй год[103].
Теперь экстраполируем это воздействие на общество в целом. Британское исследование показало, что траты на бедных детей в Англии достигают ?29 млрд ($44 млрд) в год[104]. Согласно исследователям, политика искоренения бедности «по большей части окупит сама себя»[105].
В США, где более одного ребенка из пяти вырастает в бедности, результаты бесчисленных исследований уже свидетельствуют о том, что меры против бедности работают подобно инструменту для снижения цен[106]. Грег Дункан, профессор Калифорнийского университета, подсчитал, что вытягивание американской семьи из бедности в среднем обходится примерно в $4500 в год — меньше, чем выплаты казино чероки. В конечном итоге эти вложения на ребенка дадут:
• 12,5 % дополнительных часов работы;
• $3000 ежегодной экономии на пособиях;
• $50 000–100 000 дополнительного заработка в течение жизни;
• $10 000-20 000 дополнительных налоговых поступлений.
Профессор Дункан пришел к заключению, что борьба с бедностью «окупится к тому времени, как бедные дети достигнут среднего возраста»[107].
Само собой, для того чтобы решить такую серьезную проблему, понадобится большая программа. Исследование 2013 г. оценило траты на детскую бедность в США в $500 млрд в год. Дети, выросшие в бедности, лишаются двух лет образования и в итоге работают на 450 часов в год меньше, а общий риск заболеть у них втрое выше, чем у тех, кто вырос в обеспеченной семье. Исследователи говорят, что вложения в образование на самом деле не помогут этим детям[108]. Сначала им нужно подняться выше черты бедности.
Недавний метаанализ исследования действенности обучения управлению финансами привел к аналогичному выводу: такие курсы почти ничего не меняют[109]. Нельзя сказать, что люди там ничему не учатся, — бедные, безусловно, могут поднабраться знаний. Но этого недостаточно. «Это все равно что научить человека плавать, а затем бросить его в море во время шторма», — сетует профессор Шафир.
Отнюдь не бессмысленно давать людям образование, но оно не всегда способно помочь им поддерживать свою ментальную пропускную способность, и так ослабленную из — за невыносимой бюрократической трясины социального государства. Можно предположить, что все эти правила и бумажная волокита призваны отсекать тех, кто не нуждается по — настоящему. Но на самом деле все ровно наоборот: бедные, чья ментальная пропускная способность особенно страдает и кто испытывает самые большие лишения, просят Дядю Сэма о помощи последними.
Следовательно, целый массив программ остается не востребованным теми самыми людьми, которым они призваны приносить пользу. «Некоторые стипендии назначаются лишь 30 % из тех, кто имеет на них право, хотя исследование за исследованием показывают, что подобная стипендия — несколько тысяч долларов — может все изменить», — говорит Шафир. Экономист, глядя на эти стипендии, подумает: раз подать заявление разумно, то бедные студенты станут его подавать. Но все происходит иначе. Стипендии работают, но совсем не там, где царит зашоренность, порожденная ментальностью дефицита.
Так что же можно сделать?
Шафир и Муллайнатан предлагают несколько возможных решений: например, помочь нуждающимся студентам заполнять бумаги, необходимые для
