головой.
— У-у! — отступая к умывальне, отчаянно мычала Дарелетта.
Вот про то, что девушки не должны брать из рук людей, в коих не уверены окончательно, никаких рюмок и фужеров и пить какие-либо вина или зелья, ей тысячу раз говорили и маг, и няньки, и солидные гувернантки.
Оставшиеся такими важными и порядочными именно оттого, что свято помнили это правило.
— Девочка, — ехидно усмехнулась Туа, — если бы я хотела тебя отравить, то сыпанула бы чего-нибудь в твой крем, пока ты пилила ножом пирожные. Пей быстрее, пока Изрельса нету дома.
Последние слова оказались тем самым паролем, который заставил мозги принцессы сработать в нужном направлении, а ее ручки — цепко схватить рюмку и без раздумий вылить в рот.
«Вода как вода. Ну и зачем нужно было так спешить?» — еще размышляла Дарочка, а Туа уже дернула ее в сторону кресла, толкнула в него и шлепнулась в другое, напротив.
— Рассказывай.
— Мм? — засомневалась в ее умственных способностях принцесса, но кухарка только нетерпеливо прикрикнула:
— Не мычи, а рассказывай! За что Изрельс тебя сюда притащил?
— Кто такой Изрельс? — заинтересовалась принцесса и озадаченно смолкла, услышав собственную речь.
Как же так, а заклинание? Она же молчать должна! Или это та водичка так действует? Тогда нужно выпросить у служанки флакончик… побольше.
— Изрельс — хозяин этого замка! Темный магистр. Это он назначил меня твоей учительницей.
— А! — поняла Дарочка и заторопилась: — А ты кто? Почему он тобой командует? И как ты сумела снять заклинание? Он же приказал молчать? И дай мне немного этой воды.
— Заклинание я сняла, потому что я тоже магистр — алхимии. — Туа ехидно фыркнула, видимо припомнив что-то свое. — И он мной не командует. Просто я проспорила… — Тут женщина досадливо хмыкнула и сердито уставилась на принцессу. — А ты плохо воспитана, раз вместо того, чтобы ответить на примитивный вопрос, начинаешь задавать кучу встречных.
— Я принцесса, — обиделась Дарочка, — и поэтому никак не могу быть плохо воспитанной! Меня с рождения целый отряд нянек и гувернанток воспитывает.
— Тогда почему ты такая упрямая?
— Это характер такой, в бабушку. Как его ни воспитывай, он все равно проявится — врожденное. — Принцесса решила быть повежливее, наслышана была, кто такие алхимики, а тут еще и целый магистр! — А он меня нагло украл, этот Извергс! У мага. И принес сюда.
— Не может быть, — нахмурилась Туа. — Ты ничего не путаешь?
— Как я могу путать, если сидела на кухне, сыр резала… — неожиданно для себя всхлипнула Дарочка, — фрукты кончились, а Тодгер улетел…
— Кто-о улетел? — угрожающе осведомилась Туа, но Дарочка никогда не была боязливой и как-то не верила, что кухарка может причинить ей зло.
— Маг Тодгер. Ну, это наш придворный маг. Он меня у отца купил… за корону и королевский амулет. И принес в свой замок.
— Когда это было?
— Вчера, — честно глядя в бездонно-черные глаза алхимички, кротко сообщила принцесса. — Под вечер.
— А потом? Ну, что было потом?
— Потом я с ним поругалась, сказала, что он рабовладелец, — несчастно призналась пленница, — а рабыни не могут любить своих хозяев… и он ушел. А я сбежала и спряталась. А он… — она снова всхлипнула, — разгромил все в павильоне… и улетел. И я пошла на кухню…
— Стоп! Дальше я слышала, — решительно остановила ее коллега по наказанию и вынула из кармана еще один флакон. — Пей! — налив в рюмку, протянула принцессе, и та послушно проглотила.
Ну не спорить же с магистрами?
Затем кухарка налила себе, решительно выпила и, вылив остатки на платочек, небрежными росчерками написала на белоснежной стене несколько слов. И вот ведь как странно: платочек был белоснежный, вода тоже как будто обычная, а на стене мигом начали проступать угольно-черные буквы.
Однако прочесть их Дарочка не успела — женщина крепко схватила ее за руку и шваркнула об мраморный пол очередной флакончик.
Он взорвался осколками стекла, сверкнувшими в свете яркой вспышки бриллиантовыми брызгами, Дарочка зажмурилась, живо представив, как ударят во все стороны острые стеклянные иглы, — и расслышала тихий смех:
— Можешь уже открывать глаза!
— У? — недоверчиво протянула принцесса, приоткрывая немного один глаз.
Обнаружила, что больше вокруг нее нет ничего ни белого, ни черного, изумилась и распахнула оба глаза:
