Вынесенная из Церкви, Библия превращается просто в сбор-ник книг. Смысл библейских книг может быть постигнут только в Церкви, в свете хранимого ею учения святых отцов.
Суть этой православной точки зрения отражена в вопросе к оглашенному в чине принятия его в лоно Церкви: «Признаёшь ли, что Священное Писание должно приниматься и истолковываться в согласии с верой, переданной нам святыми отцами, которую мать наша, Святая Православная Церковь, всегда хранила и хранит поныне?»[124].
Сщмч. Ириней Лионский настаивал на том, что истинное толкование Писания происходит только в Церкви (Против ересей. IV. 26. I)[125]. Правильное понимание Писания достигается, только если его читать согласно «правилу веры», к которому верующий приобщен в Крещении. Оно представляет собой не что иное, как «апостольскую проповедь, которая была „оставлена“ в Церкви и вручена ей апостолами, а затем верно сохранялась и передавалась с полным единодушием повсеместно преемством епископов»[126]. Поэтому, по словам сщмч. Иринея,
надлежит следовать пресвитерам в Церкви тем, которые… имеют преемство от апостолов и вместе с преемством епископства по благоволению Отца получили известное дарование истины (Против ересей. IV. 26. 2)[127].
При этом нужно понимать, что Церковь не является внешней властью над Священным Писанием. Скорее, она — хранительница и защитница истины, которая была вложена Богом в Писание[128].
Чтение Священного Писания без руководства Церкви может привести к тому, о чем предупреждал свт. Григорий Нисский: «Представляющееся с первого взгляда толкование написанного, если не будет понято в надлежащем смысле, часто производит противоположное жизни, являемой Духом» (Опровержение Евномия. VII)[129]. Нужно также помнить и о предупреждении блж. Иеронима Стридонского, говорившего, что «в рассуждении о Священных Писаниях нельзя идти без предшественника и путеводителя» (Письмо к Павлину. Об изучении Священного Писания)[130].
Каждый человек понимает всё, в том числе и Священное Писание, на основании своего мировоззрения, которое определяется духовным возрастом человека, его жизненным опытом и общим уровнем культуры. Сщмч. Иларион (Троицкий) писал, что если оставить человека одного с Писанием, то Писание потеряет всякий определенный смысл и значение и останется только «один человек, который капризы и причуды своего ума будет прикрывать авторитетом Слова Божия»[131].
Отчуждившись от истины, — писал сщмч. Ириней Лионский о еретиках, — они естественно увлекаются всяким заблуждением, волнуемые им, по временам думая различно об одних и тех же предметах и никогда не имея твердого знания, желая быть более софистами слов, чем учениками истины. Они всегда имеют предлог искать [истину], но никогда не могут найти ее (Против ересей. III. 24. 2)[132].
Становятся вполне понятными слова сщмч. Поликарпа Смирнского — ученика апостола любви, — который в своем Послании к Филиппийцам первенцем сатаны называет того, кто будет толковать слова Господни по собственным похотям (гл. VII).
Экзегет призван подчинять полностью свой разум «разуму Церкви» в силу определенных взаимоотношений, существующих между Писанием и Преданием. Оба они, Писание и Предание, не должны быть воспринимаемы ни как взаимодополняющие, ни как взаимоисключающие. Отвергая представление об автаркии, или «самодостаточности», Писания, выраженное во фразе Sola Scriptura, православие полностью принимает нормативность Писания в вопросах веры и жизни. С другой стороны, оно признает, что Писание — плод Предания. Определенные свидетельства, не вошедшие в канон, включая литургические формулировки и исповедания Символов веры, также могут содержать в себе и открывать Божественную истину. Предание может быть рассматриваемо скорее не как противостоящее Писанию или дополняющее его, но как текущий поток, в котором канонические документы представляют центральное, «нормативное» течение. В таком случае Предание и производит апостольскую письменность, и провозглашает ее канонической.
Для того чтобы определить, что является аутентичным Преданием, а что нет, Церковь установила, руководствуясь откровением Святого Духа, канон Писаний. Поэтому Библия — это часть Предания, созданная через посредников-людей Духом, Которым, как правило, проверяются все предания и определяется в них всё достоверное[133].
В то же время этот принцип требует верного понимания. Толкование Священного Писания в свете Священного Предания не означает механического подбора цитат из святоотеческих творений к каждому библейскому отрывку. Православный экзегет должен придерживаться не буквы, а духа святых отцов. Святые отцы задают направление, которому должен следовать христианин в своем понимании Писания.
Кроме того, верность патристической герменевтике не ограничивает научное исследование Библии с привлечением вспомогательных методов. На практике этот принцип означает, что толкователю Слова Божия нужно стремиться к тому, чтобы, узнав свидетельство церковного Предания, связать с ним
