Таким образом, Евангелия и послания Павла воспринимались как «Писание» уже во времена Нового Завета.
Из принципа о богодухновенности Священного Писания можно сделать три вывода.
• Во-первых, богодухновенным является всё Писание, и в нем нет ничего небогодухновенного. Более того, можно утверждать, что Библия не просто содержит Слово Божие, а является им. Свт. Василий Великий говорил:
В богодухновенных словах нет ничего напрасно сказанного, даже и до единого слова (Беседы на Шестоднев. VI) [51].
• Во-вторых, при чтении и толковании Священного Писания необходимо всегда иметь в виду, что в нем, как произведении Духа Божия, всё есть совершенная истина и нет ничего ложного или ошибочного. Это утверждение блж. Августин выразил следующим образом:
Должно думать и верить всегда, что всё заключающееся в Писании, хотя иногда темное для нас, лучше и вернее всех мудрований наших (Христианская наука. II. 9)[52].
• В-третьих, раз в Писании нет ошибок, то оно имеет безусловный авторитет в вере и жизни. Блж. Августин писал об этом так:
Не имея ясного разума, бессильные найти истину, мы нуждаемся в авторитете Священного Писания; я стал верить, что Ты не придал бы этому Писанию такого повсеместного исключительного значения, если бы не желал, чтобы с его помощью приходили к вере в Тебя и с его помощью искали Тебя. Услышав правдоподобные объяснения многих мест в этих книгах, я понял, что под нелепостью, так часто меня в них оскорблявшей, кроется глубокий и таинственный смысл. Писание начало казаться мне тем более достойным уважения и благоговейной веры, что оно всем было открыто и в то же время хранило достоинство своей тайны для ума более глубокого; по своему общедоступному словарю и совсем простому языку оно было Книгой для всех и заставляло напряженно думать тех, кто не легкомыслен сердцем; оно раскрывало объятия всем и через узкие ходы препровождало к Тебе немногих, — их, впрочем, гораздо больше, чем было бы, не вознеси Писание на такую высоту свой авторитет, не прими оно такие толпы людей в свое святое смиренное лоно. Я думал об этом — и Ты был со мной; я вздыхал — и Ты слышал меня; меня кидало по волнам — и Ты руководил мною; я шел широкой мирской дорогой, но Ты не покидал меня (Исповедь. VI. 5. 8)[53].
Почти то же самое пишет св. Григорий Богослов:
Ибо полагаю, что заключающееся в Писании не без цели написано, и не одна куча слов и предметов, собранная для развлечения слушающих, не какая-нибудь приманка для слуха, служащая только к забаве. Такова цель баснословия и тех эллинов, которые, не слишком заботясь об истине, очаровывают слух и сердце изяществом вымыслов и роскошью выражений. Но мы, тщательно извлекающие духовный смысл из каждой черты и буквы, нимало не согласны думать (это было бы и несправедливо), чтобы и самые малозначительные деяния без какой-либо цели были и писателями подробно описаны, и до этого времени сохранены на память. Напротив, цель их — служить памятниками и уроками, как судить в подобных, если встретятся, обстоятельствах, чтобы мы, следуя этим примерам, как некоторым правилам и предначертанным образцам, могли одного избегать, а другое избирать (Слово III)[54].
Принцип богодухновенности ставит вопрос о безошибочности Священного Писания. Существует два подхода к решению этого вопроса, по устоявшийся традиции они именуются консервативным и либеральным. Сторонники консервативного подхода считают, что в Писании нет ни одной ошибки; сторонники либерального утверждают, что в Писании нет ошибок в вопросе спасения и христианской веры, но могут встречаться неточности в изложении исторических фактов и других деталей[55].
Вопрос о безошибочности важен для герменевтики. Если начать с предположения, что Писание содержит ошибки, и затем «найти» кажущееся противоречие между некоторыми текстами, то можно сделать вывод, что во всех этих текстах без исключения присутствуют неточности. Если же начать с утверждения, что в Писании нет ошибок, то можно найти способ решения любого кажущегося противоречия. Различные результаты этих подходов становятся очевидными на том этапе экзегезы, который состоит в сравнении исследуемого текста со всеми другими текстами на эту же тему. Подход будет различным в зависимости от того, считается ли, что учение различных текстов представляет единство мыслей, или что тексты могут содержать противоречивые мнения вследствие наличия ошибок[56].
