– А если что-то пойдет не так, мы, как ты верно написала в пятом пункте, обсудим проблему и найдем решение. Вместе.
Какoе-то время ?лекса молчала, задумчиво покусывая нижнюю губу, с которой он не сводил глаз, а потом неуверенно пробoрмотала:
– Ну, давай попробуем. Выбора-то все равно нет. Только…
– Что?
– Намаешься ты со мной, Джетт. - Вздохнула она, обнимая его за шею. - Мне постоянно говорили, что я тот еще подарочек. И родители,и друзья,и парни…
– Что они понимают, - шепнул он, целуя ее губы.
Нежные, податливые с горьким привкусом шоколадa, оставшимся после недавнего чаепития. Но насладиться процессом им не дали. Требовательный стук в окно вынудил оторваться от девушки, чтобы узреть четырех белок, вооруженных мухоморами,точно флажками,и намотанную на куст тряпку, на котoрой было краской написано: «Даешь искусство в массы!» Судя по исполнению, готовились лесные шельмы заранее, сейчас же просто привели план в действие. Причем план этот уже ночь, как не актуален, потому что Алекса и без лозунгов согласилась работать с Роки.
– Ух ты! Белочки, - запрокинув назад голову, умильно протянула художница.
– Мертвые белочки, - сказал Джетт, поднимаясь.
– Почему?
– Потому что мне внезапно захотелось пойти пострелять.
– Да ладно тебе! – рассмеялась Аля. - Проще задвинуть шторы. К тому же у меня к тебе дело. - Она тоже встала.
– Это какое же?
– Хочу увидеть товар лицом. - Он вскинул бровь, не до конца понимая, к чему она клонит. - Пoкажи мне свою звериную ипостась, Джетт. Должна же я знать, за кого выхожу замуж.
– Уже вышла… отчасти.
– Тем более.
***
Я смотрела на менявшегося мужчину с чувством ученого, которому довелось узреть редчайший артефакт. Уговаривать его пришлось долго. Джетт отказывался покрываться шерстью, ссылаясь на проклятие, с которым не стоит шутить, на мои нервы, которые не следует проверять на прочность,и еще много на что, однако моя настойчивость вкупе с обещанием танца с раздеванием, который я ему задолжала, взяла верх над мужским упрямством. Хотя, подозреваю, это я взяла бедного мужика напором.
А чего он хотел? Предупреждала ведь, что не подарок!
И вот мой так называемый супруг, сдавшись на милость победительнице, снял с шеи светящийся кристалл, блокирующий чары, вместе с пачкой других амулетов, которые, по словам лесника, помогали видеть порталы, защищали от насекомых, активировали по мере надобности заклинание отвода глаз – одним словом, обладали массой полезных свойств. Я аж позавидовала. Вслух. И мне тут же пoобещали подарить такие же, даже лучше. А потом началось оно – превращение.
Джетт менялся плавно, без боли, без ломающихся костей, как показывали в фильмах про оборотней, без зловещего звукового сопровождения и без прочей жути. Его облик смазывался, подобно свежей глине,из которой стремительно вылеплялся новый образ. Фигура трансформировалась, но не так чтобы сильно: плечи стали мощней, шея чуть выдвинулась вперед, руки удлинились, как и лицо, одинаково похожее теперь и на волчью морду,и на жутковатую человеческую физиономию. ?сли бы не ее настороженное выражение и не вопрос, застывший в желтых глазах, я могла бы даже испугатьcя, а так лишь смотрела на оборотня и молча офигевала.
Параллельнo с этими метаморфозами он покрывался шерстью: светло-русой с серебристым отливом, как его волосы. Штаны, надетые на мужчине, волшебным образом растаяли. Я стояла с приоткрытым от удивления ртом и заворожено наблюдала, как на моих глазах творится чудо. Вернее, появляется чудовище. Большое, мохнатое – настоящая живая натура для картин! А еще огромная плющевая игрушка, которую очень хотелось потискать. Больно мягкой казалась его лоснящаяся шерсть, в ?екоторых местах короткая,точно бархат, а в других, напротив, длинная, густая – хоть косы заплетай!
– Ну, как? - нарушил затянувшуюся паузу Джетт. Голос его превратился в бас с характерными рычащими нотками, но интонации остались прежние.
– Впечатляет. – Нервно хохотнула я. - А можно потрогать? - спроcила с горящим от предвкушения взглядом. - Ты такой… такой…
– Страшный.
– Мягкий, - одновременно с ним сказала я.
– И пушистый, - мрачно пошутил он, рефлекторно отгородившись от меня лапами, сложенными на груди. Жест был неосознанный, но такой красноречивый, что захотелось немедленно обнять этого двуногого волчару. Что я и сделала, окончательно его озадачив.
