встретился им ни на переправе, ни на другой стороне теснины.
— Почему они прекратили атаку? — спросил избранный коготь у Бхарбаза, щурясь на терзаемый бурей хребет впереди. — Мы были у них в руках.
Опаленный череп у его ног не удостоил Азайю ответом, как и выживший Сияющий Коготь , Хезракх, что занял место убитого помощника. Одну из рук создания оторвало взрывом, как и половину лица, но братья из Первой Парадигмы были почти так же живучи, как и Чистокровные дети звёзд, зачавшие их.
«Из них отличные воины, но плохие советники, Бхарбаз», — грустно подумал Азайя. Он отбросил эмоцию, стыдясь своей слабости. Брат-по-когтю умер во имя Священной Спирали. Остальное не имело значения.
— Мы нужны еретикам живыми, — предположил он вслух. — Ослабленными, но живыми.
Это был единственный разумный вариант. Неужели враг насмехался над ними?
Затем мысли Азайи спутались: воля Спирального Отца излилась на него, направляя в сторону гор. Дорога к плетельщице варпа развернулась перед глазами, а развалины святилища вспыхнули, словно маяк, усиливая необходимость снова двигаться дальше, следовать…
«Наш враг не знает пути, — с неожиданной убежденностью осознал избранный коготь. Дрожа от усилия, он освободился от воли пророка. — Нет».
Хезракх зарычал и указал когтем в направлении пика.
— Мы идём, — хором произнесли два неофита–стрелка позади Азайи.
— Нет! — повторил избранный коготь, говоря в полный голос, чтобы противостоять псионической волне. — Враг пощадил нас, чтобы мы привели его к плетельщице варпа. — Голова Азайи начала раскалываться от боли, как только он стал возражать. — Они не знают пути.
Давление на череп уменьшилось. Избранный коготь ощутил, как пророк изучает эту вероятность.
— Буря укрывает их, словно плащ, — настаивал Азайя. — Прячет, но не ослепляет их. Нужно дождаться её окончания.
Хезракх глядел на него хищными, пустыми глазами, словно его разум находился где-то в другом месте. Избранный коготь знал, что сейчас у каждого создания в конвое подобное выражение лица. Такое же носил бы и Бхарбаз.
«Добровольные рабы!» — Промелькнула мысль, полная отвращения. Она была почти
— Веди их, как считаешь нужным, избранный коготь, — выдохнул Спиральный Отец, когда она отступила.
Присутствие пророка исчезло, но Его благословение осталось.
«Так вот почему ты хотела, чтобы я сопровождал тебя, мама, — подумал Азайя. — Мы с тобой тоже служим Спирали, но не как рабы».
— Оставайтесь настороже, братья, — приказал он на командной частоте. — Продолжим путь, когда буря стихнет.
Успокоенный тем, что непосредственной опасности нет, избранный коготь взобрался в кабину, где лежала святая. Хезракх прикрыл её от взрыва собственным телом, но длинный осколок металла прошил насквозь его спину, приколов обоих к земле. Сам телохранитель освободился, но удалять обломок из раны Этельки было слишком опасно, к тому же их лекарь погиб в сражении. Зазубренный осколок торчал из её живота, будто застывшая молния, а броня вокруг него треснула и почернела. Казалось, что по керамиту расползается гангрена.
— Святая, — шепотом позвал Азайя, садясь рядом с ней. — Мама?
Глаза Этельки были широко открыты, но зрачки сузились до крохотных точек — такой её нашёл избранный коготь.
«Помоги мне, сынок».
Должно быть, она передала это сообщение за миг до того, как провалилась в забытье.
— Тебя исцелят, — пообещал Азайя, проведя рукой над ее челом. — Спираль соединяет.
— У тебя нет ни света, ни глаз, чтобы увидеть его, — произнес кто–то, будто вторя мыслям Этельки. — Ты ослепила себя ложью. Только безумный будет мечтать о таком богохульстве. Только глупец прислушается к её бреду. — А затем слова хлестнули, словно плеть. — И только еретик станет ради него убивать.
— Ты давно мертва, — прошипела Этелька, узнав голос бывшей наставницы. — Убирайся к своему богу–трупу, Авелин!
— Я всегда с Ним, — ответила Ветала Авелин, канонисса Терния Вечного. — Те, кто служат с верою в сердце, не знают конца служению. А чему служишь ты, сестра?
— Ты мне не сестра.
— Мы всегда были сестрами, еретичка. — Спокойно произнесла Авелин. — Почему ты предала нас?
— Вы сами себя предали, — прорычала Этелька, вспоминая все былые обряды, посты и бичевания, постоянные бессмысленные проповеди и
