Рокот мотора усилился до гортанного рёва, и «Химера» устремилась вперёд. Капитан заметил, что комиссар прислушался к совету Квезады: сомкнул веки и, кажется, задремал.
«Никак не могу тебя раскусить, Клавель, — подумал Крест, — но сейчас, думаю, ты прав».
Он закрыл оставшийся глаз.
Когда закончилась смена Арикен, помрачение уже окончательно захватило форт и превратило его узкие улочки в аэродинамические трубы, но медике знала, что ветер не помешает её наставнице, а значит, не должен помешать и ей. Кроме того, девушка всё ещё злилась на Сенку, и сна у неё не было ни в одном глазу.
«Научи меня драться, — попросила Арикен у Омазет на второй вечер пребывания среди Чёрных Флагов. — Я не хочу быть «плавняком».
Тогда она едва держалась на ногах после долгих часов тренировок, но чувствовала, что даже за сотню таких дней не подготовится к опасному предприятию, на которое намекал Крест. Капитан приняла вызов девушки, и их «кровавые встречи» начались той же ночью. Условия обучения оказались намного более жестокими, чем у нож-сержанта, и Арикен осознавала, что Омазет спокойно убьёт её, если девушка даст слабину. Впрочем, медике согласилась на такие правила.
За три месяца военврач Скарт получила больше шрамов, чем все остальные рекруты вместе взятые, но теперь могла одолеть в рукопашной противника вдвое крупнее себя и стреляла из лазвинтовки не хуже ветеранов. Когда Плавняковая Сотня завершила подготовку, никто не оспаривал ни производство Арикен в капралы, ни прозвище, которым её наградил Нюлаши: «Чёрный Пастырь».
Но и этого было мало, поэтому кровавые встречи продолжались.
Распахнув дверь ангара, где ждала Капитан Ведьма, медике поклонилась ей. Омазет зашагала навстречу девушке с клинками в руках.
— Посторонние никогда не заходят сюда, праведник, — сказал культист по имени Тразго. — Обломки уже были здесь, когда мы строили форт. Скорее всего, корабль упал больше века назад, во время помрачения.
Не обращая внимания на болтовню человека, Тижерук изучал бесформенную стальную пещеру. Они стояли глубоко внутри громадного металлического чудища, наполовину зарывшегося в грунт неподалеку от центра владений чужаков. В каверну вёл только один путь, но весьма извилистый и с множеством укромных местечек. Необычное рукотворное подземелье казалось Ужасу странно знакомым, словно он уже бродил здесь когда-то — чего, конечно, быть не могло. Холодные стены покрывали узоры из многократно повторяющихся диковинных символов.
— Судно называлось «Обариён», — подсказал Тразго, который усердно следил за взглядом господина.
Любопытство Тижерука быстро угасло. Его создавали не затем, чтобы разгадывать тайны. Логово вполне подходило, но пока что вырожденец не мог залечь в укрытие — слишком уж яростной была жажда крови и убийств.
Собравшись с ограниченными мыслями, Ужас посмотрел на сектанта и начертил в воздухе второй знак, которому научила его госпожа.
— Понимаю, праведник, — отозвался гвардеец, опознав рассечённую спираль отмщения. — Я отведу вас к проповеднику еретиков.
Клинки Арикен вновь с лязгом ударились о пол, и девушка замерла, признавая поражение.
— Тобой управлял гнев, — пожурила её Омазет и провела собственным оружием по горлу медике, так ловко, что почти не порезала кожу. Отскочив в сторону ловким пируэтом, капитан заняла низкую стойку: один изогнутый мачете занесён над головой, будто скорпионье жало, другой, используемый для защиты, описывает перед ней круги.
— И я стала его рабыней, — согласилась Арикен, подбирая клинки.
«Ярость скованная помогает, ярость вольная предаёт». Так звучал первый урок, который преподала ей Омазет.
Сосредоточив свою злость в ледяной шип, медике снова подскочила к наставнице. Они сошлись в вихре парных мачете, танцуя в круге света, что указывал границы тренировочной арены. Искусство подобной пляски заключалось в том, чтобы постоянно перебирать клинками, прокладывая одним дорогу для второго. Каждый атакующий выпад становился оборонительным, каждый защитный приём давал возможность для нового удара.
«Мы ещё поболтаем», — заигрывал с ней Сенка. Или угрожал?
Оседлав волну гнева, девушка рубила и парировала в неразрывном ритме жестокости и безмятежности, становясь единой со своими мачете. Капитан Ведьма сражалась в лёгкой безрукавке, но на её руках были вытатуированы те же самые кости, что и на доспехе, поэтому казалось, что Арикен фехтует с самой Смертью.
«Ты по-прежнему веришь в Священную Спираль, не так ли?» — издевался над ней Сенка.
На этот раз медике продержалась почти минуту перед тем, как Адеола круговым движением выбила у неё клинки и вновь добралась до её горла. У Арикен ни разу не возникало сомнений в исходе поединков, но порой она почти наглядно представляла собственную победу. Умом девушка понимала, что никогда не одолеет капитана, однако усомниться в себе значило опозорить учителя.
— Теперь ярость придавала тебе сил, — одобрительно заметила Омазет, шагнув в сторону. — Где её корни, Арикен?
