Через три года после окончания Пушкиным лицея, в 1820 году, в царскосельском парке установлена была на огромном камне изваянная скульптором П. П. Соколовым лафонтеновская Пьеретта. Пред нею разбитый кувшин, из которого неиссякаемой струей течет ключевая вода.
Гуляя как-то позже, в жаркий летний день, Пушкин утолил жажду ключевой водою из разбитого девушкой кувшина и написал в 1830 году небольшое чудесное стихотворение «Царскосельская статуя»:
Около месяца прожил Александр с дядей в Петербурге, в гостинице Демута, посещая друзей, готовясь к испытаниям.
12 августа Александр Пушкин держал приемные экзамены.
Судя по данной экзаменаторами оценке знаний Пушкина, они были не очень высоки: «В грамматическом познании языков: российского – очень хорошо, французского – хорошо, немецкого – не учился, в арифметике – знает до тройного правила, в познании общих свойств тел – хорошо, в начальных основаниях географии – имеет сведения, в начальных основаниях истории – имеет сведения».
В лицей были приняты после экзаменов тридцать мальчиков. Александр занял среди них особое положение.
Товарищи видели, что он во многом опередил их, прочитал многое такое, о чем они и не слыхали, и великолепно все помнил. И удивило их, что он совсем не важничал, как это часто бывает с детьми-скороспелками – всем им ведь было лет по двенадцать.
Как вспоминал его лицейский товарищ И. И. Пущин, Александр «все научное считал ни во что и как будто желал только доказать, что мастер бегать, прыгать через стулья, бросать мячик и проч… Случалось только удивляться переходам в нем: видишь, бывало, его поглощенным не по летам в думы и чтения, и тут же внезапно оставляет занятия, входит в какой-то припадок бешенства за то, что другой, ни на что лучшее неспособный, перебежал его или одним ударом уронил все кегли».
До открытия лицея оставалось еще больше двух месяцев. Александр в это время не раз наезжал с дядей в Царское Село.
Назначенный первым директором Царскосельского лицея В. Ф. Малиновский деятельно готовился к торжеству.
В одно из воскресений у министра народного просвещения А. К. Разумовского состоялась репетиция торжественного открытия лицея. Профессор Н. Ф. Кошанский прочитал перед министром первую пробную лекцию.
Через несколько дней репетиция была повторена уже в актовом зале лицея, а накануне торжества Малиновский читал в присутствии министра и лицеистов речь, с которой должен был выступить на торжестве.
Лицеистов вводили при этом определенным порядком в актовый зал, вызывали по списку и учили, как им нужно кланяться, обращаясь лицом к месту, где должен был сидеть император с семейством.
Были при этих своего рода театрализованных репетициях неизбежные сцены неловкости и ребячьей наивности…
Наступило, наконец, 19 октября 1811 года – исторический день открытия Царскосельского лицея, многократно воспетого впоследствии Пушкиным.
Большой, покрытый красным сукном с золотой бахромой стол стоял между колоннами актового зала Лицея. На нем лежала роскошно оформленная грамота об учреждении Лицея.
По одну сторону стали в три ряда только что принятые воспитанники Лицея с директором, инспектором и гувернерами во главе, по другую – профессора. На креслах перед столом заняли места высшие сановники и педагоги Петербурга.
По приглашению министра Разумовского в зал вошел Александр I с семьей. Директор департамента министерства народного просвещения И. И. Мартынов прочитал манифест об учреждении Лицея, и слово предоставлено было директору Лицея Малиновскому.
Это был человек образованный, передовых взглядов. В опубликованном им «Рассуждении о мире и о войне» он выступил с проповедью вечного мира. Он же был автором проекта создания Союза всех европейских держав, в качестве постоянного органа, на котором лежала бы обязанность улаживать возможные международные осложнения.
Малиновский очень волновался, когда поднялся на трибуну и начал тихим голосом читать по рукописи свою речь. Волновался он потому, что произносил совсем не свою речь: заготовленный им текст выступления подвергся жесточайшей цензуре и в конце концов от него ничего не осталось. Ему пришлось прочитать речь, написанную для него тем же Мартыновым.
Малиновского сменил профессор Н. Ф. Кошанский. Ему поручено было представить царю юных лицеистов.
– Александр Пушкин! – гулко прозвучало в наступившей тишине, и на середину конференц-зала вышел живой, курчавый, быстроглазый мальчик.
Александр Пушкин!.. Мог ли его тезка император Александр I думать, что через несколько лет этот двенадцатилетний мальчик будет разить его своими эпиграммами и вольнолюбивыми стихами, будет призывать к свержению самодержавия!
И выступивший вслед за этим профессор А. П. Куницын начал бодро и смело говорить в присутствии императора об обязанностях гражданина и воина, причем ни разу не упомянул имени Александра I. В своем «Наставлении воспитанникам Царскосельского лицея» он призывал юных лицеистов не к проявлению раболепных верноподаннических чувств, а к гражданскому служению родине. Приглашал их действовать так, как думали и действовали древние
