приходит вдохновение, композитор должен быть готов настойчиво и продолжительное время работать.
«Без работы жизнь не имеет для меня смысла», – говорил композитор.
На прогулках он бывал всегда душою общества, был весел, много шутил, всех развлекал. Особенно любил он ходить в лес по грибы и очень радовался, когда ему удавалось собрать больше всех.
С большой любовью и исключительным уважением относился Петр Ильич к вдове декабриста Давыдова, Александре Ивановне. Об этой умной, скромной и поразительной душевной красоты женщине он писал Н.Ф. фон Мекк из Каменки 21 апреля 1879 года:
«Я имею здесь на глазах одну из самых светлых личностей, встреченных мною в жизни, – мать моего зятя, и мне хорошо известно, чего натерпелась эта старушка…»
Прошло еще пять лет, и Чайковский писал 16 июля 1884 года из Каменки:
«Не нарадуешься, когда смотришь на эту восьмидесятилетнюю старушку, бодрую, живую, полную сил. Память ее необыкновенно свежа, и рассказы о старине так и льются, а в молодости своей она здесь видела много интересных исторических людей. Не далее, как сегодня, она мне подробно рассказывала про жизнь Пушкина в Каменке.
Судя по ее рассказам, Каменка в то время была большим, великолепным барским имением, с усадьбой на большую ногу: жили широко, по тогдашнему обычаю, с оркестром, певчими и т. д. Никаких следов всего этого не осталось. Тем не менее, если что скрашивает безотрадную, скучную, лишенную всяких прелестей Каменку, так это именно исторический интерес ее прошлого».
Наконец, 5 ноября 1885 года Петр Ильич снова писал:
«Чрезвычайно приятно было увидеть вполне почти оправившуюся от болезни старушку Александру Ивановну Давыдову, еще недавно внушавшую опасения за себя. Бог знает, придется ли еще раз увидеть эту превосходнейшую и глубоко уважаемую мною женщину; ей уже идет восемьдесят пятый год, и хотя, как я сказал выше, она оправилась, но все-таки силы ее с каждым годом слабеют и едва ли она уже долго проживет».
Петр Ильич ошибся. Несмотря на выпавшие на ее долю годы больших страданий и тридцатилетнюю почти жизнь с мужем на каторге и в ссылке, Александра Ивановна скончалась лишь через восемь лет, в 1893 году, в один год с Петром Ильичом Чайковским.
Ей было уже девяносто три года. Она скончалась тихо, без страданий. Был обеденный час. В последнее время она обедала у себя в комнате. Перед обедом прилегла на кушетке и уснула. Уснула вечным сном…
Старая Каменка умерла. Но память о ней живет, и наше поколение бережно охраняет все связанное с ее былым историческим прошлым. Сохранились «Пушкинский грот» и «Мельничка декабристов».
Второй жизнью живет, бывший «серенький», ныне «зеленый домик», окруженный большим парком, носящим имя декабристов.
Шумят вековые, деревья, их современники, и в «зеленом домике» сегодня – музей имени А. С. Пушкина и П. И. Чайковского. Они живут здесь рядом, как рядом живут их творения – гениальные произведения поэта, положенные на музыку гениальным композитором.
В 1937 году, в столетнюю годовщину со дня смерти Пушкина, здесь открыт был памятник с надписью: «В Каменке, находясь в ссылке, пребывал в 1820, 1821, 1822 гг. великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин».
В Каменке, которая теперь стала целым городом в Черкасской области, течет сегодня новая жизнь. Люди нашего поколения творят здесь новую историю нашей эпохи…
Этот рассказ о далеком прошлом старой Каменки хочется закончить «Воспоминанием» учителя Пушкина, поэта Жуковского:
О милых спутниках, которые наш светСвоим присутствием для нас животворили,Не говори с тоской: их нет,Но с благодарностию: были.Во глубине сибирских руд…[50]
В минуты отъезда из Москвы в Михайловское в начале ноября 1826 года Пушкин получил письмо на французском языке:
«Возвращайтесь к нам. Московский воздух легче. Великий поэт России должен творить в ее степных просторах либо под сенью кремлевских стен. Автору «Бориса Годунова» приличествует обитать в царских покоях. Человек, гений которого весь – сила, весь – изящество, весь – непринужденность, то дикарь, то европеец, то Шекспир и Байрон, то Ариосто, то Анакреон, но всегда Русский… До скорого свидания, надеюсь.
Княгиня Зинаида Волконская».
И Вяземский писал Пушкину в Михайловское:
«Как доехал? Что няня? Что любовь? Когда возвратишься? Пишешь ли? Вдался ли в запой стихов, или не можешь еще справиться с московского похмелья?.. Не заживайся, а приезжай, или в Питер, или в Белокаменную».
И вот через месяц с небольшим, 19 декабря 1826 года, Пушкин снова в Москве. И снова окунулся в «московское
