явления, свойства общества порождать «отклонения», обычно употребляется слово deviance – девиантность («отклоняемость», хотя по-русски это «не звучит»). Так, 29-й Исследовательский комитет Международной социологической ассоциации носит название «Deviance and Social Control». Кстати говоря, если сама Ассоциация была основана в 1948 г., то Исследовательский комитет «Deviance and Social Control» образован лишь в 1974 г., что лишний раз свидетельствует о молодости девиантологии.
Современная «Энциклопедия криминологии и девиантного поведения» (2001 г.) различает три основных подхода в определении девиант-ности: девиантность как поведение, нарушающее нормы (R. Akers. M. Clinard, R. Meier, A. Liska, A. Thio); девиантность как «реагирующая конструкция» (D. Black, H. Becker, К. Erickson, E. Goode); девиантность как нарушение прав человека (Н. Schwendinger, J. Schwendinger)[295]. Если первый и третий из этих подходов не нуждаются в комментариях, то на втором следует остановиться подробнее.
Со второй половины XX столетия в социологии все настойчивее формируется «конструктивистский» подход ко многим социальным реалиям[296]. Оказывается, значительное количество социальных институтов и феноменов («фактов») не столько существуют объективно, per se, sui generis, сколько искусственно «сконструированы». Такие понятия, как «преступность», «организованная преступность», «наркотизм», «коррупция», «терроризм», «проституция» и множество других – суть социальные «конструкты»[297].
Взгляд на девиантность и ее различные проявления как определенные конструкты, «изготовленные» в процессе реагирования общества на нежелательные виды поведения, преобладает в современной социологии девиантности и является, с моей точки зрения, весьма продуктивным. Процесс конструирования девиаций (с помощью политических решений, статистики, средств массовой информации – СМИ и др.) подробно описан во многих трудах[298]. Роли СМИ в процессе конструирования девиаций посвящен раздел «Медиа и конструкция преступлений и девиантности» в сборнике статей «Социология преступности и девиантности»[299]. По мнению известных немецких криминологов Н. Hess и S. Scheerer, преступность не онтологическое явление, а мыслительная конструкция, имеющая исторический и изменчивый характер. Преступность почти полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают нормы и приписывают поступкам определенные значения. Преступность – социальный и языковый конструкт [300]. Как происходит конструирование одной из современных разновидностей преступности – «преступлений ненависти» («Hate Crimes»), т. е. преступных посягательств против «ненавистных» меньшинств (афро-, испано-, арабо– и азиатоамериканцев, евреев, геев, лесбиянок и т. п.), исследовано в книге американских криминологов[301]. В этом конструировании («„Hate Crime“ is a social construct») принимают участие СМИ и политики, ученые и ФБР. Процесс конструирования «коррупции» показан в диссертационном исследовании И. Кузнецова[302].
Сторонники понимания девиантности как «реагирующей конструкции» исходят из того, что общество и государство, считая необходимым реагировать на те или иные социально значимые поведенческие формы, конструируют вид очередного «козла отпущения»: «мафия», «наркотизм», «гомосексуализм», «коррупция», «терроризм» и т. п.
Конечно, за этими «этикетками» скрываются некие объективные реалии, формы человеческой жизнедеятельности и их носители, субъекты действий[303]. Но общественная или государственная оценка этих проявлений девиантности, само отнесение определенных форм деятельности к девиантным – результат сознательной работы властных, идеологических институтов, формирующих общественное сознание. Огромная роль в такой «конструкторской» деятельности принадлежит политическому режиму[304].
Если девиантное поведение – предмет, прежде всего, психологии, то девиантность, как социальное явление, – объект социологии девиант-ности (девиантологии).
С нашей точки зрения, можно определить социальные девиации, девиантность (deviance) как социальное явление, выражающееся в относительно массовых, статистически устойчивых формах (видах) человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе (культуре, группе) нормам и ожиданиям.
Разумеется, предлагаемые нами определения (и девиантного поведения, и девиантности) – лишь одни из возможных. Они страдают всеми грехами определений, но могут служить своеобразным посохом в дальнейших странствиях в мире социальных отклонений.
Встречающиеся в литературе термины «асоциальное» и «антисоциальное поведение» не точны хотя бы потому, что девиантное поведение так же социально, как и «нормальное». Термин «патология» («социальная патология») также неудачен. Слово «патология» происходит от греческих ????? – страдание и ????? – слово, учение, и в буквальном смысле означает науку о болезненных процессах в организме живых существ (человека и животного). В переносном, этимологически неточном смысле, патология это – болезненные нарушения строения, функционирования или развития каких-либо органов или проявлений живых организмов (патология сердца, патология желудка, патология умственного развития). Перенос медицинского (анатомического, физиологического) термина в социальную сферу двусмыслен и несет «биологическую» нагрузку, «биологизирует» социальную проблему. Наконец, как мы увидим ниже, девиации могут быть полезны, прогрессивны, тогда как термин «патология» воспринимается как нечто
