девиц, что жили в Кайтене.
– Простите за то, что нарушаем ваши занятия, мадам Тьерри, – Фаня смотрела на строгую сухопарую даму с пучком пегих волос на макушке. – Я хотела бы познакомить воспитанниц с их новой подругой. – Она подтолкнула вперед Тину. – Девушки, позвольте представить вам мадемуазель Адамантину Лоет.
– Доброго дня, мадемуазель Лоет, – первой откликнулась строгая дама. – Девушки, – она взмахнула рукой, словно дирижер, и стройный голос произнес:
– Привет тебе, Адамантина.
– Здрасти, – растерялась Тина, рассматривая четырнадцать девушек своего возраста в одинаковых светло-серых платьях с белыми воротничками и манжетами.
– Не будем вам мешать, – улыбнулась Фаня, оттаскивая мадемуазель Лоет за двери. – Ближе вы познакомитесь после занятий. А мы продолжим наше маленькое путешествие по пансиону.
Тина послушно последовала за мадам Бержар. Она еще не определилась со своими впечатлениями, но ничего угнетающего для себя пока не нашла. В голове засело слово – месяц, и этого было достаточно, чтобы смириться с жизнью по уставу пансиона. Почему бы и не попробовать для разнообразия? Маменька всегда говорила, что испытания меняют людей, даже закосневших в своих привычках. К тому же: хорошая Тина в пансионе, замечательная Тина в поместье деда, а после Тина едет домой! А там родной Кайтен, Сверчок и маменька с папенькой, которые непременно без нее заскучают и дадут ребенку свободу. Да, именно так. Хорошая Тина – замечательная Тина – свободная Тина.
На личике юного создания расцвела улыбка, и девушка поспешила за Фаней, увлеченно рассказывавшей ей истории из жизни пансиона. Мадемуазель слушала ее вполуха, с любопытством оглядываясь по сторонам.
– Здесь вы получите вашу форму, – сказала Фаня, останавливаясь перед коричневой дверью.
Вздохнув, Тина зашла в огромную гардеробную, где царствовала пожилая дама с добрыми глазами и огромной родинкой на шее. Единожды заметив ее, мадемуазель Лоет уже не могла отвести взгляда от этой родинки, в уме сравнивая ее, то с черносливом, который привозили в Кайтен на одном из торговых кораблей, то с чернильной кляксой, за которую Тине влетела от одного из ее учителей.
– Следуйте за мной, душенька, – пропела старушка и бодро посеменила в глубь своего вещевого королевства.
– Не смотри на ее родинку, – зашептала Фаня, вдруг переходя на «ты». – Ничего не скажет, но непременно даст что-нибудь дурное. Она неплохая, но обидчивая. Правда, отомстит и успокоится.
– Угу, – понятливо промычала Тина, спеша за зловредной старушкой с добрыми глазами.
Вскоре девушка и ее провожатая уже вновь поднимались наверх, где Тине предстояло переодеться. Фаня с удовольствие продолжала ее посвящать в маленькие тайны пансиона святой Кладетты. Мадам Бержар была словоохотливой, что давало возможность узнать о месте временного пребывания побольше, однако не любившая долгой болтовни Тина начала уставать от своей спутницы. Мадемуазель Лоет могла выносить лишь трескотню Сверчка, но на то он и Сверчок, и все же девушка изо всех сил держалась, продолжая мило улыбаться и мысленно желать болтушке Фане несколько неприличных действии с дьяволом. Хороша Тина – замечательная Тина – свободна Тина.
Оставила ее Фаня в покое, когда занятия уже подходили к концу. Мадемуазель Лоет была оставлена в саду, получив наставление идти в столовую, как только прозвенит звонок. Тина согласно кивнула и от всей души поблагодарила Всевышнего за освобождение. Она упала на аккуратную скамейку и прикрыла глаза, мечтая, чтобы ее сокурсницы оказались менее общительными.
Пока юное создание предавалось отдыху и мечтам о непременно счастливом будущем, покой ее был нарушен бранью. Кто-то поминал многострадального дьявола, прикладывая его от всей души. Опешив от столь невероятной речи в стенах пансиона благовоспитанных девиц, Тина не смогла удержаться от любопытства и не проверить, кто же так красиво формулирует до боли знакомые слова.
Девушка устремилась вглубь ухоженного сада, откуда доносились глухие стуки, ругательства и недовольное кряканье. Добравшись до источника звуков, Тина прижалась к древесному стволу и осторожно выглянула из-за него.
– Чтоб тебя черти драли! – взвизгнула она, когда мимо нее промчался нож.
– Кто здесь? – опешил юноша лет шестнадцати-семнадцати.
– Смерть твоя, упырь, – мрачно возвестила Тина, подтянула рукава форменного платья и вышла из-за дерева, готовая надавать по шее душегубу.
– А-а-а, – растерянно протянул тот. – Сейчас же все на занятиях.
– Смерть не умеет ждать, – криво ухмыльнулась мадемуазель Лоет, подходя к юноше ближе. – Ты кто?
– Сын садовника, – ответил парень, делая шаг назад. – Помогаю отцу, пока воспитанницы учатся, потому ухожу. Мне не велено показываться им на глаза.
Тина опустила рукава на место и подошла еще ближе, рассматривая парня. Он был рыжим и конопатым, и глаза у сына садовника имели скрытую
