грабеж банка, государственного хранилища драгоценностей — не значит получить путевку в этот мир.
Так называемая элита тюремного мира — воры в законе. Они неформальные лидеры, признанные известными авторитетами и получившие их рекомендации, возведенные в это качество на сходке всех воров, находящихся в тюрьме, лагере или регионе.
В касте блатных есть главный — так называемый пахан или авторитет. При пахане, как правило, имеется несколько блатных, у каждого из них есть свои функциональные обязанности: один присматривает за мужиками, я о них несколько позже скажу, другой — за общей арестантской кассой, называемой общаком, третий — еще за чем-нибудь. Пахана и его приближенных окружает их гвардия, состоящая из физически крепких ребят.
Следующая каста — «мужики», одним словом, это заключенные, которые пашут на зоне простыми работягами. В дела блатных они не вмешиваются, права голоса при их разборках не имеют.
Третью касту составляют заключенные, принявшие какую-нибудь должность лагерной администрации. Блатные их называют «козлами», а администрация — «активом».
Четвертой кастой являются «петухи», они же «опущенные», «пидеры». Имейте в виду, к ним нельзя прикасаться, что-либо от них брать. Если увидите, что под кроватью или около параши лежит арестант, ни в коем случае не заговаривайте с ним из соображений жалости или справедливости, держитесь от такого субъекта подальше, иначе можно «зашквариться», то есть оскверниться, а это в вашем положении — срыв задания.
Вообще-то, я рекомендую вам в первые часы пребывания в камере просто присматриваться к тому, что вокруг происходит, и помалкивать. Это даст возможность узнать, в какую хату вы попали. Если она правильная, то и порядки в ней в основном те же, что и у правильных людей на воле. Пришел с дальняка, то есть из туалета — помой руки. Садишься за стол — сними лепень, иначе пиджак. Когда кто-нибудь ест или все слушают музыку, нельзя пользоваться парашей. Также нельзя свистеть — насвистишь срок. Нельзя без особой нужды рассказывать обитателям другой хаты, что происходит в твоей.
В неправильной камере, — разъяснял Иван Петрович, — может быть довольно агрессивная публика, представляющая тюремный закон как власть физически сильного над слабым и потому играющая в тюрьму, полагая, что выполняют ее закон. На самом же деле они нарушают этот закон и за это могут когда-нибудь жестоко поплатиться, поскольку один из его постулатов гласит, что пришедший с воли человек чист: там он мог быть, кем угодно и творить, что угодно. В местах же лишения свободы он начинает новую жизнь, в которой обязан проявить свои и хорошие, и плохие качества, что, несомненно, явится мерилом его оценки и отношения к нему зэковской массы.
— Выходит, при необходимости камерным плохишам об этом можно будет подсказать, — заметил Эди, улыбнувшись.
— Могут не воспринять, да к тому же возникнет вопрос, откуда вам, интеллигенту, известно о воровском законе? — хихикнул Иван Петрович.
— От моего дальнего родственника, который за кражи и разбой отсидел в общей сложности около тридцати лет, — пояснил Эди, и, уловив при этом недоверчивые взгляды специалистов, добавил: — Это факт, я и на самом деле с интересом слушал его рассказы о жизни на зоне.
— А что, вполне может сработать при определенных условиях, так что берите на вооружение, — посоветовал Николай Петрович.
— Некоторое представление о том, что происходило там в прошлые годы я имею. В чем проявляется агрессивность этих плохишей в современных тюрьмах? — поинтересовался Эди.
— Все так же издеваются, устраивают прописку, используя различные приколы, — перехватил инициативу Николай Петрович. — Это делается для того, чтобы узнать, какой человек в хату пожаловал: гнилой — не гнилой, слабый духом — сильный, веселый — мрачный, способен ли постоять за себя или сразу готов склонить голову, мол, я ни на что не претендую. Надо помнить, что любая мелочь в отношениях с людьми, на которые раньше не обращал внимания, там может оказаться важной. Даже факт передачи кружки с водой кому-нибудь могут воспринять как шестерничество с вытекающими отсюда последствиями для того, кто так поступил. В тюрьме все непросто. Пословица: «слово не воробей…» здесь — правило жизни: если обещал — обязательно выполни свое обещание, если сказал «морду набью» — набей не откладывая. Лучше же всего — не обещай и не угрожай, а молча сделай. И еще, не играйте в карты, вам это ни к чему, вы интеллигентный человек, который оказался в тюрьме случайно и не знаком с азартными играми.
— Даже, если со студенческих пор прекрасно знаю буру, секу, могу три туза себе, а три короля другому раздать?
— Как бы то ни было, только в исключительных случаях, — ответил Николай Петрович, оценивающим взглядом окинув Эди. — Обыграть тюремных виртуозов с их краплеными картами невозможно, а вот нарваться на драку и последующую разборку — да, но это вам выбирать. При всем том надо понимать, что без обострения ситуации вы не сможете заполучить необходимые позиции для влияния на сокамерников.
— Товарищу наверняка придется прописываться, чем и можно воспользоваться в этих целях, — вновь включился в разговор Иван Петрович.
— Да, это верный и прямой путь к ссоре, — задумчиво промолвил Николай Петрович. — Но мордобой, товарищи, не дай бог.
— С этим у него больших проблем не должно быть, — неожиданно произнес Артем, бросив многозначительный взгляд на руки Эди.
— Это хорошо, если наш интеллигент сможет приручить камеру, все остальное несколько упроститься, — весело отреагировал Иван Петрович.
— Есть много и других вариантов обретения камерного авторитета, например, знание уголовного законодательства, оказание помощи заключенным в подготовке документов в инстанции, консультирование их о линии поведения при допросах, — недовольным голосом заметил Николай Петрович.
— Полностью согласен, такая линия даже более эффективна, чем мордобой, — поддержал его Иван Петрович. — А если при этом еще какие-нибудь музыкальные наклонности, к примеру, игра на гитаре, исполнение блатных песен… все это дало бы хороший эффект.
