провоцировали.
— Хорошо, так и сделаю, — произнес Бизенко, — только не забывайте о том, что я вам говорил.
— Спортсмен, пока тебя не будет, я намарафечу[29] кое-кого, — донесся из угла голос Слюнявого.
— Только не ошибись адресом, иначе худо будет, — резко бросил в тот же угол Эди и вышел в коридор.
Глава VI
Через десять минут двое надзирателей доставили Эди в кабинет к следователю, где, кроме него, находились Артем и Николай. Дождавшись, когда уйдут надзиратели и за ними плотно закроется дверь, они бросились его обнимать и делиться своими впечатлениями о прошедшей ночи.
— Мы изрядно перенервничали, слушая, что там происходило. — Честно говоря, были моменты, когда Карабанов готов был ворваться в камеру, ему показалось, что у тебя назревают большие проблемы: он же был у камеры и все в дверной глазок наблюдал. Но ты все отработал хорошо, молодец, — выпалил Артем, похлопав Эди по плечу.
— Вот за это Карабанов и предлагает тебя оставить в изоляторе на некоторое время и после завершения наших здешних дел, — пошутил Николай. — Мы его не стали сюда пускать, чтобы не вызвать вопросов у его оперов, мол, чего они все на одного набросились.
При этом, увидев, что Эди обратил взгляд на сидящего за столом молодого человека, Артем произнес:
— Это следователь, капитан Бородин, он расследует дела по ситуации с Шушкеевым и ограблению инкассаторской машины.
Бородин, поднимаясь из-за стола и протягивая руку Эди, выпалил:
— Меня зовут Михаил, то есть Михаил Михайлович, о вас я уже наслышан, будем знакомы.
— Гражданин следователь, сразу же должен вам заявить, что не имею никакого отношения к ограблению инкассаторов и протестую против этого произвола. Отвечать на ваши вопросы не стану, пока не предоставите мне конкретных доказательств моей вины, — нарочито громко произнес Эди, отчего недоуменно вытянулись лица всех присутствующих. И тут же, улыбнувшись, пожал протянутую ему руку.
Затем, присев за стол и подмигнув своим коллегам, добавил:
— Это для надзирателей, теперь можете меня припереть вашими аргументами, а я буду отбиваться, как могу.
— Ну, ты даешь, Эди, — с шумом выдохнул Артем. — Я уж подумал было, что ночь в арестантской камере на тебя так плохо подействовала.
— Откровенно говоря, ночь прошла в большом напряжении, но утро…
— Да я же шучу, — прервал его Артем.
— А я нет, утро действительно было интересным, надеюсь, вам удалось сделать запись разговора с Долговязым, это может оказаться полезным по делу инкассаторов.
И он в подробностях рассказал об этом разговоре и своем наблюдении, как Слюнявый, встречавшийся сегодня с кем-то из следователей или должностных лиц изолятора, принес в камеру информацию, которую Долговязый использовал в разговоре с Эди.
— Это и на самом деле интересно, нужно сейчас же у Карабанова забрать ленту с записью, а то, не дай бог, прослушают те, кому это не полагается, и начнут обсуждать, а стены здесь тоже имеют уши, — взволнованно произнес Бородин.
— Не начнут, там наши операторы, они же и расшифруют, но торопиться не будем, чтобы не наломать дров, — медленно, как бы раздумывая, промолвил Артем. — Мы имеем только информацию об интересе блатных к Эди в связи с возможным его отношением к ограблению инкассаторов.
— В любом случае необходимо быть готовым к разговору с паханом, неспроста у них появился этот неожиданный интерес, — вступил в разговор Николай. — К тому же эти прозрачные намеки на то, что кто-то из грабителей перепрятал куш. Уж не подумали ли они…
— Скорее всего, так оно и есть, — заметил Бородин. — Еще тогда местные воровские авторитеты, изрядно напряженные милицией, из кожи лезли, пытаясь выяснить, куда делись уцелевший бандит и особенно — инкассаторские сумки. Но ничего из этого не получилось. Он словно в воду канул со своей добычей. И вот теперь, через несколько лет, задержанный по подозрению в совершении того ограбления находится в тюрьме… Понимаете ход моих мыслей?
— Понимаем, но в изоляторе не тот, кто им нужен… — отпарировал Артем.
— Но они-то не знают этого и потому будут видеть в нем до поры до времени именно того самого бандита и предпринимать в отношении него какие-то действия, — поддержал следователя Николай.
— Возможно, но давайте послушаем, что скажет на этот счет он сам, — предложил Артем и кивком головы призвал Эди к разговору.
— Я не против разговора, но, во-первых, я не отказался бы сначала от калорийного бутерброда. Надеюсь, Николай, ты принес чего-нибудь вкусного из своего знаменитого холодильника, а то арестантский завтрак меня не воодушевил, — пошутил Эди, обращаясь к Парамонову, — ну а, во-вторых, товарищи, как мне представляется, дальнейшее развитие ситуации покажет, кто стоит за словами Долговязого и как на него реагировать. Никто же не
