просто общаться без слов, но и видеть чужими глазами. Однако в следующей комнате девушек ожидал сюрприз.
Едва они переступили порог, как сознание Эвелин окрасилось алым — именно так могла бы описать Сати состояние панического страха, который испытала ее напарница.
“В чем дело?” — спросила Сати, но тут же увидела все сама: одна нога Эвелин стояла прямо на мине. Стоило ей сделать шаг, как “черная вдова” сработает, и тогда беды не миновать. Вряд ли Айзек допустил, чтобы в “доме убийств” находились настоящие осколочные снаряды, но в любой операции лучше всегда готовиться к худшему.
Сати взглянула вверх: там, сверкая своим бионическим глазом, за ними неотрывно наблюдал глава сопротивления. А если бы его не было? Если бы Эвелин действительно попала в беду?
Тяжело вздохнув, Сати поставила свою ногу рядом с ногой Эвелин.
“Меняемся на счет три”.
“Я не могу, Сати. Это я виновата”, — меланхолия ушла из светло-серых глаз Кёртис.
“Больше нет одиночек. Мы одна команда. И потом — я смогу быстро восстановиться, что бы ни произошло”, — с вымученной улыбкой заверила ее Сати. — “Раз. Два…”
Вместо того чтобы произнести “три”, Сати резко толкнула Эвелин в сторону, наступая на мину своей ногой.
Взрыва не последовало. Вместо этого девушка почувствовала, как мощная электрическая волна проходит через ее тело…
“И на том спасибо, Айзек”.
— Ты слышал? — быстро спросил Томас.
— Что?
— С Сати беда, — Томас совсем забыл, что Ойтуш не может слышать ее мысли, так же как он. — Предполагаю, что в комнатах расставлены ловушки, о которых нам ничего не сказали.
— Тогда давай побыстрее закончим игру, — нахмурился Ойтуш.
Они перевели НКИ своего экзоскелета в режим пятнадцати процентной синхронизации. Это действительно было удобно и не создавало неприятных ощущений. Стоило лишь подумать об опасности, как твой партнер тут же воспринимал информацию, не теряя драгоценных секунд.
Ойтуш и Томас миновали еще с десяток комнат, которые оказались пустыми, и теперь, судя по координатам, оказались в самом центре “дома убийств”. Трофей определенно был где-то рядом. Вот только никто из них не знал, как он должен выглядеть.
“Я вижу его”, — Томас кивнул в сторону пульсирующего конуса, который стоял на столе, словно подарок.
“Это не трофей. Скорее всего, очередная ловушка”, — предостерег его Ойтуш.
“Без разницы. Я иду”, — Томас решительно направился к конусу, намереваясь схватить его.
“Подними забрало!” — мелькнуло в голове Ойтуша, но было поздно.
Стоило Томасу коснуться предмета, так заботливо оставленного на самом видном месте, как яркая вспышка ударила по глазам. Ойтуш зажмурился, но было поздно: после того, как световая волна затухла, его глаза не могли адаптироваться еще минуту. И все же, благодаря защитным линзам экзоскелета, он не потерял зрение с концами.
Чего нельзя было сказать о Томасе.
“Я выбыл, Ойтуш”, — сказал он по прошествии десяти минут. — Я ничего не вижу.
В этот же момент где-то в глубине полигона донесся приглушенный вскрик Кёртис: их с Сати команда снова была в опасности.
Не дожидаясь согласия своего напарника, Ойтуш установил их НКИ на восьмидесяти процентный уровень синхронизации.
“Какого?!” — начал было Том, но тут же осекся. Теперь он мог видеть, пусть даже глазами Ойтуша.
“Просто покончим с этим и все”, — Ойтуш помог ему подняться с земли.
Захария и Шин не рассказали о самом главном преимуществе своего устройства. При интеграции до восьмидесяти процентов происходило не просто объединение сознаний: разум каждого из партнеров начинал работать не на десять процентов как обычно, а на все сто. Проникая в одну комнату за другой, Ойтуш чувствовал странное спокойствие: теперь он точно знал, в какой из комнат спрятан трофей, знал, что с Сати и Эвелин все будет в порядке, а еще видел абсолютно все ловушки, разбросанные по полигону. Он словно стоял там, на втором этаже, и видел “дом убийств” как развернутую шахматную партию.
