информацией в части касающейся. Лишние знания, они и есть лишние.
— Что наши иезуиты при госпитале? — Поинтересовался Иван, у Кузьмы, когда они остались одни.
— Пока ведут себя пристойно. Отправлять гонца в Варшаву не спешат. Думаю хотят все вызнать доподлинно и только потом слать весть. Правильное в общем-то решение. Глупо спешить, когда в этом нет никакой надобности.
— Твоя правда. Спешить им сейчас незачем.
— Иван Архипович. Я конечно глаз с этих докторов и их слуг не спускаю. Но и поручиться, что кто-то из них не обвел моих людишек вокруг пальца не могу. Не дураки же ить, понимали, что станем за ними следить.
Хм. Четверо докторов, явно связанных с орденом святого Игнатия или Обществом Иисуса, в простонародье величаемых иезуитами, были своего рода платой в негласной договоренности. Если Московская медицинская академия предала своего бывшего слушателя лекаря Рудакова едва ли не анафеме, то иезуиты рассмотрели талант и рациональное зерно, обещающее хорошие всходы. Вот только покидать Псков, Павел Валентинович на отрез отказывался.
Поэтому когда дело дошло до назначения на должность инфлянтского воеводы дружественно настроенного к нему Острожского, Иван и разыграл эту карту. Его пожелания относительно Константина Ивановича были вполне обоснованными. Он успел повязать шляхтича экономическими интересами и был с ним дружен лично.
Будучи же воеводой Острожский вполне будет способен обезопасить псковские земли от набегов со стороны шляхты. Не от охватившей его любви к Карпову или псковичам. Нет. Ему это просто выгодно. Вот и все.
Орден получал возможность перенять довольно обширные познания в области медицины. При наличии совершенно открыто находящихся в Пскове членов ордена появлялась неплохая возможность для создания разветвленной сети. Словом выгоды были очевидны и провинциал не устоял от соблазна.
Кандидатура Острожского, поборника православной веры, была поддержана иезуитами. Не открыто разумеется. Братья вообще предпочитали оставаться в тени. Но ведь не обязательно выступать с пламенными речами, чтобы довести свое слово до сейма.
И вот именно об этом-то, и напоминал сейчас Ивану Кузьма. И коль скоро даже он говорит о том, что с этими медиками не все так просто, то получается опасность и впрямь реальна.
— Что ты предлагаешь, Кузьма?
— Пришла пора их высылать. Константин Иванович за это время уж успел укрепиться на воеводстве. Шляхтичи ему верят, а тех кто не поддерживает его, он уж либо подчистил, либо выпроводил за пределы воеводства. Так что, случись, может и в рокош сесть. Опять же, Карл может вот-вот на Польское королевство напасть. Глядишь, Августу не до усмирения взбунтовавшегося воеводства будет. А вот эти змеи в Пскове такой клубок могут вывести, что нам потом и не расхлебать.
— А не вывели еще? — Иван с сомнением посмотрел на своего главного безопасника.
— Говорю же, нет у меня уверенности. Ловкие шельмы. Но нужно убирать их. И с судом не затягивать, — с кислой миной, ответил Овечкин.
— Хорошо. Пожалуй так и поступим. Пора прекращать заигрывания с орденом. Проведем дознание, суд, а там и вышлем их к ляду. И вообще, надо бы под это дело подчистить малое вече, дабы бояре чуть присмирели. А то, уж больно сильно ставят палки в колеса.
— Все сделаем как и собирались. Даже не сомневайся. Комар носа не подточит.
— Вот и ладушки.
Рудаков извлек из подмышки раненого термометр и вгляделся в столбик ртути. Тридцать семь и две десятых градусов. Взгляд на температурную карту в истории болезни. Ага. В прошлый раз было ровно тридцать восемь. Наблюдаются значительные улучшения.
Передал градусник и историю болезни сопровождавшей его сестре милосердия. Та взглянула на показания, и вооружившись пером сделала запись в карте. После чего, передала бумаги сопровождавшим Рудакова лекарям. Потом забрала у другой сестры историю следующего больного, на койку которого присел лекарь.
Вообще-то, несмотря на все новшества Карпова, бумага остается достаточно дорогим продуктом. Но Иван и не думал экономить на госпитале. Накопление статистических данных весьма важно в деле врачевания. Именно на основе нее ведется систематизация наблюдений, благодаря чему изучаются болезни и вырабатываются способы ее лечения.
— Так. Что у нас тут? Ранение брюшной полости. Как самочувствие? — Поднимая веко раненого, поинтересовался лекарь, даже без градусника понимая, что тот буквально горит.
Ответа не последовало. Сил раненого хватило только на то, чтобы безрезультатно попытаться облизнуть потрескавшиеся губы. Тем Рудаков извлек у него градусник. Сверился с картой. Н-да. Температура подросла. Никакие настойки не помогают ее сбить. Похоже внутри прогрессирует воспалительный процесс. Все же, операции на грудную и брюшную полость все еще нередко приводят к гибели пациентов.
Хотя общий процент смертей и удалось снизить до сорока, это все еще большой показатель. Именно поэтому Рудаков берется оперировать далеко не
