стороны, как старик. А ведь ему только тридцать пять годочков.
— Сергей Гаврилович, господа совет, я никогда не стремился к дружбе с Карповым, — возразил Горячинов. — Более того, мы всегда были противниками. И не думаю, что нам суждено примириться в будущем. Потому как я уверен, что он желает склонить Псков под себя и утвердиться на княжеском столе самодержавным правителем. И так уж выходит, что чем хуже наши дела, тем ему лучше.
— Много говоришь, Яков Игоревич, а пока не сказал ничего, — вновь перебили его.
Но теперь это был боярин Пятницкий. Известный сторонник и союзник Карпова. И чем только тот взял этого зрелого и мудрого мужа пятидесяти пяти лет отроду? Мечтами о независимом Пскове? Да развеж такое возможно! Без крепких и сильных союзников им нипочем не выстоять. То и младенцу понятно. Чего уж говорить о Ефиме Ильиче. Иль уже начал в детство впадать? Оно ведь как бывает, один и до ста лет остроту ума не теряет, другой и к пятидесяти заговариваться начинает.
— Не сказал, Ефим Ильич, потому как то была присказка. А вот теперь стану сказку сказывать, — ничуть не тушуясь, произнес Горячинов. — Боярин Карпов нам тут песни распевал, мол невелика беда, что Карла нам решил кровь попортить. Морем как торговали, так и будем торговать, войны ить со шведом нет. Нет ходу в Русское царство через новгородские земли? Тоже горе невеликое. Можно и в обход торговлишку вести через Инфлянтию и Литву. Да только на деле все не так гладко выходит. Карла с нами вроде и не воюет, но и нашим купцам ходу в море нет. Шведские капитаны грабят и забирают в полон всех подчистую, измысливая какие угодно причины. Инфлянтский воевода объявил рокош, да только Полоцкое воеводство к нему не присоединилось. Так что, хотя Острожский и дружен нам, ходу нашим товарам в Русское царство все одно нет. А чем живет Псков, как не торговлей?
— Ничего. Нужно только малость выждать. Царь Николай долго такое терпеть не станет. Чай Русскому царству торговый путь из Варяг в Греки тоже не помешает, — возразил боярин Борятский.
Этот возвысился совсем недавно, являясь ставленником московской партии. В прошлом все его предки были купцами. Не из последних, это так. Да только торгаш, он и есть торгаш. У него забота только о своей мошне, а на все остальное он клал вприсядку. Именно этого мнения придерживался Горячинов, будучи представителем старинного боярского рода. Да только, кто бы его слушал.
— Из Варяг в Греки говоришь? — Не удержавшись хмыкнул Яков Игоревич. — А кто сказал, что путь прервется? Нешто войн никогда не случалось и купцы не находили обходных путей? Вот и сейчас найдут, через Речь Посполитую. Неудобно конечно, через Псков с его водным путем до самой Москвы и Русского моря оно куда сподручнее. Но пару тройку годочков и потерпеть можно. А там глядишь и наладится. Нет, так и дольше потерпят. А нам как быть? На сколько хватит нашего жирку? А что до царя Николая, так тут для начала нужно султана турецкого упросить, дабы он с ним замирился. Войну на два фронта Русское царство не сдюжит.
— Что предлагаешь, боярин? — Вновь оборвал его Офросимов.
— С Речью Посполитой уговариваться бесполезно. Там своя канитель и когда закончится непонятно. Как не ясно и чем. Опять же, одно из обвинений воеводы Острожского королю состоит в том, что он в угоду Карлу решил порушить торговлю с Псковом. А потому и решение лежит прямо перед глазами. Нужно идти на поклон к Карлу. Увещевать, бить поклоны и принимать все его условия. Иного выхода нет.
В ответ совет тут же зашумел. Посыпались обвинения в предательстве. Боярин Севрюгин и вовсе выкрикнул предложение обратиться к вечу с вопросом о лишении Горячинова боярского звания. Мол нечего таким делать в совете. И вообще, случись беда, от такого можно ждать удара в спину. Его тут же поддержал боярин Борятский. Этот никак не мог простить Горячинову того, что тот посматривал на бывшего купца с явным пренебрежением.
Против ожиданий Пятницкий заревел во всю мощь своей глотки, что все это чушь собачья. Мол лучше бы думать наперед прежде чем сыпать такими обвинениями в адрес того, кто немало сделал на благо Пскова. И вообще, эдак голословно можно обвинить в чем угодно. И коли кто-то говорит «А», то пусть уж скажет и «Б». А именно представит доказательства.
Словом, совет тут же превратился в сущий бедлам. Все кричали, спорили, доказывали свою правоту. И только Карпов молча сидел на своем месте, сосредоточенно думая над тем, как поступить. Нельзя оставлять без внимания вот это выступление Горячинова.
Да, боярин вроде как всем недоволен и готов по любому поводу лаять на Ивана, а то еще и укусить. Но дело-то в том, что это не просто его личное мнение. За ним есть купцы, входящие в состав малого веча. Причем практически все ярые сторонники Новгорода, сейчас отошли под руку боярина. А потому, пусть он и остался в совете в одиночестве, это вовсе не означает, что его влияние упало столь уж серьезно. Кроме того, у Горячинова есть единомышленники и на общем вече. Да не так много в сравнении с общей массой. Но по городу и пригородам уже ползут распространяемые ими нехорошие слухи. А в плохое люди верят куда охотнее чем в хорошее.
Из палаты совета, Иван вышел в глубокой задумчивости. Как поступить? Не пришла ли пора ударить по Карлу? С одной стороны, поток беженцев из новгородских земель не прекращается. Уже сегодня население псковских земель увеличилось до ста тысяч человек. Все мужчины оседающее на его землях проходит через службу в дружине.
Год и он сможет нарастить весьма серьезные силы. Настолько серьезные, что можно будет выделить отдельный экспедиционный корпус для похода на шведскую территорию. Кроме того, в крепостях останутся не ополченцы горожане, а вполне подготовленный и экипированные войска.
Его полки обладают достаточно большой маневренностью. Озера и разветвленность рек позволят быстро перебрасывать войска по театру военных действий. Пока шведы будут осаждать любую из крепостей, он успеет подвести к ней войска и нанести сокрушительный удар.
