Маркони. Всех их объединяют два биографических обстоятельства: у них изначально не было технического образования; они извлекали выгоду из своих изобретений.
Не эти ли особенности делают возможным удивительное совпадение: А. Белл и Э. Грей одновременно, в один день – 14 февраля 1876 г., подают документы на патент телефонного аппарата в одном и том же городе – Вашингтоне? Ведь командная работа предполагает более активное обращение к предшествующим попыткам, прежним источникам и опытам коллег. Если перемотать время назад, то можно упомянуть Филиппа Райса, немецкого учителя, который в 1861 г. представил свой аппарат физикам Франкфурта. Тот инструмент, часто квалифицируемый как музыкальный телефон, мог также передавать речь. Во Франции Шарль Бурсёль, техник телеграфа, провел сеанс связи в Академии наук в 1854 г. и написал в «L'illustration» («Иллюстрация»): «Я спрашиваю себя, может ли речь сама по себе передаваться с помощью электричества <…>. Это осуществимо вот каким образом <…>».[151] Далее он описывал принцип передачи звуковых вибраций с помощью электричества.
Сначала констатируем, что между всеми этими изобретателями существовала связь, преемственность. Отмечают, что Грей, Белл и Эдисон были знакомы с изобретением Райса. Копия его устройства была привезена в США Джозефом Генри из Смитсоновского института. Белл, посетивший институт в 1875 г., видел этот аппарат.
Понятие «индивидуальное изобретение» уходит в прошлое. Телефон становится изобретением коллективным. Р. Хук и Ш. Бурсёль разработали технические принципы передачи речи на расстоянии, но в рамках двух разных парадигм: вибрация провода в одном случае и электричество в другом. Что до Ф. Райса и А. Меуччи, то они создали первые прототипы телефона.[152]
Эта мобилизация научных знаний ради достижения технической цели возникла в контексте того, что официальные лица начали высказывать различные полуутопические идеи об использовании телефона. Учитывая опыты Райса, А. де Парвилль в 1863 г. имел право сказать: «Речь передается, как мысль, как письмо. Суверен может руководить своей армией из одного конца Европы в другой».[153] Таким образом, во Франции телефон попал в ту же ловушку, что и телеграф: он предполагался как инструмент власти, для государственных дел. В то время как французы думали о телефоне как об инструменте власти, англичане увидели в нем инструмент торговли. По случаю обеда, устроенного у Морзе, британский министр Эдвард Торнтон в 1868 г. заявил: «Я надеюсь однажды увидеть такой технический прогресс, который позволит передавать устный разговор по трансатлантическому кабелю. Тогда мы увидим, как коммерсанты по эту сторону океана мгновенно обсуждают дела со своими поверенными на другом берегу».[154]
Так или иначе, изобретение телефона вырастает из попыток усовершенствовать телеграф: Грей, как Эдисон и Белл, работал над мультиплексной телеграфией (возможность передавать несколько сообщений по одному и тому же телеграфному проводу). Тогда-то Грей, Белл и отчасти Эдисон открыли возможность передачи человеческого голоса. Но Грей, технический эксперт, признанный в телеграфных компаниях, отдал предпочтение телеграфному мультиплексу. Наоборот, Белл, который занимался реабилитацией глухих, был гораздо более чувствителен к вопросам речевой коммуникации. Вопреки давлению своих акционеров, убежденных в том, что мультиплексный телеграф – рынок будущего, он выбрал телефон.
Первоначально телеграфные компании рассматривали телефон как способ облегчения труда телеграфистов. Так, Альфред Чандлер, одно из ответственных лиц в Western Union тех времен, увидел в телефоне «первый этап к избавлению от инструментов манипуляции. <…> С этих пор операторы будут передавать по проводам свой настоящий голос и говорить друг с другом вместо того, чтобы отправлять телеграммы».[155] Для телеграфиста, коим был Чандлер, связь на расстоянии не могла быть межличностной; она должна быть опосредованной с помощью людей – операторов, которые были компетентны для передачи информации по проводам. Белл, наоборот, задумывал сделать телефон инструментом для коммуникаций на расстоянии без посредников. Следовательно, Белл рассчитывал конкурировать с телеграфом с помощью более высокопроизводительного инструмента и прямого доступа к использованию. Несмотря на отказ телеграфистов даже проявлять интерес к устройству, он создал общество по эксплуатации телефона при поддержке своих акционеров.
Необходимо заметить, что практики применения телеграфа в более поздний период его развития демонстрировали четкое движение от использования его в качестве «электрического почтальона» к средству диалогичной коммуникации (вопрос и ответ в рамках одного сеанса связи). В некоторых документах и свидетельствах второй половины XIX в. указывается на то, что часто собеседники договариваются заранее о времени связи и общаются в рамках одного и того же сеанса при помощи телеграфа. В частности, фиксируются факты ведения переговоров о продаже судов. П. Флиши замечает, что, таким образом, до зарождения телефона в области финансов и торговли начался переход от отправки сообщений к общению с помощью телеграфа. С этой точки зрения Александр Белл в своем изобретении опирается на уже существующую практику, предоставляя пользователям то, чего они на самом деле хотят.[156]
Ощутив конкуренцию со стороны телефонной связи телеграфные компании предложили разделить с Беллом сферы влияния и использования телефона. Соглашение, подписанное в ноябре 1879 г., признавало первенство патента Белла на телефонию, но оговаривало, что телефон должен был использоваться исключительно для приватных переговоров, а никак не для передачи деловых сообщений, биржевых котировок, информации о положении дел на рынке, то есть не для конкуренции с Western Union.[157] Очевидно, что Белл никак не мог проконтролировать соблюдение данного соглашения со стороны обычных пользователей телефонной связи, поэтому соглашение повсеместно нарушалось, а телефон был в первую очередь средством для ведения дел. Сидни Эйронсон проанализировал телефонные справочники того времени и пришел к выводу, что подавляющее большинство
