мироздания невозможно. Даже сейчас, кстати, я вижу и вашу ауру, и ауры двух человек, скрывающихся за шторами позади меня, вижу ауры людей в соседней комнате — они, как я понимаю, сейчас внимательно нас слушают и, возможно, держат на прицеле арбалетов, а также вижу отражение вас и ваших людей в сути мира. Впрочем, это ваше дело — как защищаться в собственном заведении. Однако объект, носящий имя Один, имея ауру простого смертного — скорее всего, обманку, не имеющую к самому объекту никакого отношения, не отражается на ткани мира, сливаясь с ней. Растворяясь, как будто он сам — часть этого мира…
Утро, ясное и солнечное, напомнило Лите её путешествие вдвоём с Одином по лесу в первые дни их встречи — всё так же ласково светила Яри, так же на костре в центре полянки маленькими бледно-алыми язычками бездымно горел костёр и на раскалённых углях жарилось мясо, распространяя по поляне умопомрачительные ароматы. Вот только теперь их на поляне было трое, да и утреннюю тишину разгоняло не только пение птиц, но и фырканье лошадей, сосредоточенно пережёвывающих овёс из привешенных к мордам торб. А разбудили Литу частые удары дерева о дерево, раздававшиеся у дальнего, залитого солнцем угла поляны — ну кто бы сомневался, Абиша с Одином уже давно проснулись и сейчас отрабатывали какие-то приёмы, используя вырезанные из дерева подобия мечей. Самой Лите эти деревянные мечи казались обычными палками, которыми играются дети, но, наверное, тренирующимся видней…
Некоторое время понаблюдав, как мужчина что-то показывает партнёрше в замедленном темпе, плавно перемещая руку, свободно держащую палку, и одновременно скручивая своё тело, как Абиша плавно повторяет за учителем это движение, а Один, отойдя в сторону и остановившись, внимательно смотрит, чтобы, как только женщина закончит движение, подойти и поправить несколько мелких ошибок… Как уже оба мечника синхронно выполняют сначала это движение, а потом и сразу связку… Лита поняла, что, если эту тренировку не прекратить, то она будет продолжаться вечно, пока не сгорит готовящийся на костре завтрак и не зайдёт солнце, поэтому, потянувшись, громко сказала:
— Господа, а не пора ли нам позавтракать?
После чего тренировка, как по команде, прекратилась, Один с Абишей, оставив в покое свои деревяшки, подошли к костру, и путники приступили к завтраку.
После завтрака, собравшись, троица выбралась на тракт и продолжила неспешное путешествие на восток. Иногда их обгоняли куда-то спешащие одинокие всадники — вероятно, посыльные; периодически приходилось прижиматься к краю дороги, пропуская встречные караваны. Через несколько часов пути они даже догнали один большой купеческий караван, движущийся в попутном направлении. Чтобы не глотать за ними пыль, которой, честно говоря, было достаточно много, чтобы она начала доставлять путникам беспокойство, Один съехал с дороги и ускорил ход, намереваясь обогнать караван. Но стоило троице поравняться с головой каравана, где ехали самые хорошо выглядевшие повозки, как дорогу им преградило несколько вооружённых всадников. Осмотрев троицу, от воинов отделился один, по видимому, старший, и обратился к Одину, едущему первым:
— Стойте! Представьтесь и доложите цель поездки!
Один, внимательно осмотрев преградившего путь всадника, презрительно ответил:
— Цель поездки — поиск приключений и надирание задниц наглецам, имеющим глупость нас останавливать.
Однако воин, ничуть не смутившись такой отповедью, сказал:
— По обочине вы караван не объедете. Прошу вернуться на тракт и двигаться по нему.
Один, бросив быстрый взгляд на длинную вереницу гружёных повозок, поднявших неплохой шлейф пыли, тянущийся за караваном на добрый километр, вдруг, по-видимому, приняв какое-то решение, недобро усмехнулся и сказал:
— Не возражаю. Заодно и развлекусь. Однако прошу запомнить ваши слова — в дальнейшем это сильно вам пригодится!
И, обернувшись к внимательно вслушивавшимся в разговор девушкам, приказал им:
— Следуйте за мной. В бой первыми не вступать, но если хоть один человек из каравана обнажит оружие — убивайте без сожалений.
Охрана каравана, отлично слышавшая это указание, лишь хмыкнула — ведь неизвестная троица путников развернулась и направилась обратно к тракту, а, следовательно, уважаемые люди, едущие во главе каравана, не будут глотать пыль из-под копыт лошадей каких-то незнакомцев…
Пока Один с девушками приближался к тракту, караван уже почти прошёл мимо, и сейчас перед вставшим мужчиной, нежно поглаживающим шею своей лошади, проезжали последние повозки. Дождавшись, пока мимо него проедет последняя повозка, влекомая парой уставших, покрытых толстым слоем пыли лошадей, Один вытащил из-за голенища своего сапога длинный кожаный кнут с кисточкой из тонких кожаных полосок на конце, каждая из которых венчалась маленьким узелком — Лита могла поклясться, что ещё мгновение назад этого кнута в сапоге мужчины не было, — и с силой опустил кнут на спину одной из лошадей, влекущих повозку. Послышался свист рассекаемого кнутом воздуха, и сразу же за ним дикое лошадиное ржание — обезумевшая от боли лошадь поднялась на дыбы, молотя в воздухе передними копытами, и, совершив гигантский прыжок в сторону, понесла, утянув за собой не только вторую лошадь, но и повозку, съехавшую с дороги и резво запрыгавшую по придорожным канавам. Недобро улыбнувшись, Один, тронув пятками свою лошадь, догнал следующую повозку и с силой опустил кнут на спину очередной лошади. Ситуация повторилась — свист кнута, дикое ржание и очередная повозка с впряжённой в неё обезумевшей лошадью улетела с дороги. Правда, второй повозке не повезло — она попала колесом в яму и перевернулась. Возница, ругаясь, вылетел из повозки и бросился успокаивать лошадей, рискуя получить по голове копытами. Один же, поравнявшись со следующей повозкой,
