Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика

семьи, подобных книгам «Брак “синих воротничков”» Мирры Комаровски и «Миры боли» Лилиан Рубин, а также в британском исследовании школ для детей из рабочих семей, о котором говорилось выше. В книге Бетти Фридан «Мистика женственности», ставшей классикой либерального феминизма, также содержится исследование противоречий в американской буржуазной семье. Хотя институты производят впечатление внутренне непротиворечивых, более внимательный их анализ показывает: они производят это впечатление потому, что тратятся огромные усилия на то, чтобы скрыть конфликты интересов и выставить существующие институты как образцы гармонии и порядка. Это продемонстрировано на примере школ для детей из семей правящего класса в книге «Работа учителей» и в исследованиях отдельных семей, подобных исследованию семьи Принс, о котором шла речь в Главе 1.

Эти данные имеют большое значение для нашего понимания того, как институты формируют людей. Понятие социализация основано на идее интериоризации посредством разных механизмов, описанных в психологии обучения. Считается, что возникающая в результате этих процессов внутренняя структура личности воспроизводит или отражает характеристики агента социализации. Понятие моделирование, в процессе которого воспринимаются свойства агента социализации, как раз и заключает в себе этот смысл теории социализации.

Эта концепция совершенно перестает соответствовать требованиям общей теории формирования гендера, как только мы принимаем во внимание факты противоречий, свойственных описываемому ею процессу. Тем самым исключается возможность механической каузации: единственным механическим результатом противоречия может стать случайность и беспорядочность, но фактические данные его не поддерживают. Вместо этого вводятся две возможности, и обе указывают в направлении, отличном от того, которое задают представления о социализации. Одна из них – формирование психологических структур личности, качественно отличных от свойств института или среды. Это основа классического психоанализа. Другая – возможность конститутивного выбора в поле, которое открывается благодаря противоречию. Это основа экзистенциального психоанализа.

Популярность понятий социализации в академических исследованиях поддерживалась профессиональной слепотой социологов, не способных распознавать сложность личности, и нежеланием психологов распознавать параметр социальной власти. Обе группы исследователей ставили своей целью построить модель гармоничных отношений между поколениями, в которой нет места конфликту и насилию, и модель гармоничной психологической структуры, которую она порождает.

Представление о гендерной идентичности, которая составляет ядро фемининности и маскулинности, – это психологический двойник представления о половой роли, которую человек усваивает. На самом деле ее основанием, по-видимому, является акт признания себя личностью того типа, которую определяют традиционные образы фемининности и маскулинности. Поэтому некоторые исследователи, например Роберт Столлер, стремятся проследить истоки гендерной идентичности в первых годах жизни ребенка, когда ему начинают предъявляться определения мужественности и женственности. Аналогичным образом происхождение отклоняющейся гендерной идентичности в его исследованиях транссексуалов возводится к отклоняющимся семейным отношениям на ранних этапах жизни ребенка.

Представление об идентичности как о когерентном ядре личности или полового характера получило распространение в 1940-е и 1950-е годы благодаря работе Эрика Эриксона «Детство и общество» и школе в антропологии, которая связывала тип культуры с отдельными чертами человеческого характера (culture-and-personality school of anthropology). Отнюдь не случайно развитие этих направлений совпало с возникновением ролевой теории в социологии. Теория идентичности использовала психоаналитическую идею различных уровней, или слоев, личности, но на самом деле разрушила ее, отказавшись от идеи фундаментального конфликта между уровнями. Таким образом, поверхностные уровни личности стали более или менее прямым выражением этого ядра.

Исчерпывающая критика подобных моделей личности потребовала бы длинного отступления, поэтому я ограничусь коротким обзором основных пунктов. Гомогенная, или гармоническая, модель гендерной идентичности не может объяснить креативность и сопротивление. В этой модели формирование гендерных практик, отличающихся от обычных, рассматривается только как девиация, причиной которой является неадекватная или отклоняющаяся от нормы социализация. Такая гомогенная картина ядра не учитывает совсем или отодвигает на периферию то смешивание гендерных элементов, которое классический психоанализ трактует как нормальную бисексуальность и которое признается сейчас важным даже в анализе личности с помощью шкал (например, в феномене андрогинии). И она делает когнитивный акт – признание себя мужчиной или женщиной – центральным в структурировании эмоций и при этом не принимает во внимание социальное структурирование этого когнитивного акта (гендер включает социальные категории, предъявляемые ребенку в практиках взрослых) или ее зависимость от эмоциональных процессов, не являющихся когнитивно организованными (т. е. процессов, которые фрейдисты называют первичными).

Теория социализации, предполагающая механизм передачи [знаний и навыков] и гармоническую модель того, что получается на выходе, имела смысл только в той мере, в какой социальные исследователи были готовы абстрагироваться от таких факторов социальной жизни, как выбор и сила. Я согласна с Сартром и Лэнгом в том, что эти факторы являются основополагающими. Агенты (agencies) социализации оказывают отнюдь не механическое воздействие на личность ребенка в процессе его роста. Они привлекают ребенка к участию в социальной практике на заданных условиях. Это привлечение может быть и часто бывает принудительным, сопровождается сильным давлением, направленным на принятие этих условий, и отсутствием упоминания альтернатив. Это эмоциональное давление хорошо отражено в автобиографических материалах, собранных участниками американского антисексистского движения мужчин, таких как автобиографические работы Сеймура М. Миллера и Майкла Сильверстайна. Тем не менее дети могут