– Началось, – заметил Елизаров зло, а потом так же зло велел: – Ты молчи, говорить буду я.
Он и говорил. Сначала с полковником, который выглядел еще мрачнее, еще угрожающе, чем утром в замке. Потом с экспертами.
Да, это они с Евой нашли тело. Нет, специально не искали. По просьбе Эммы Львовны съездили к Динке домой, им никто не открыл, и они решили прогуляться вдоль озера. Да, прогуляться! В этом ведь нет ничего незаконного! Почему забрели так далеко? Так увлеклись беседой! Ева подтвердила – увлеклись! И даже выдержала тяжелый взгляд Кирилла Сергеевича. Что ей какой-то там взгляд после случившегося?!
Все закончилось в отделении полиции. Ева, почти не читая, подписала какие-то бумаги. Елизаров тоже подписал, но перед этим изучил их с максимальной тщательностью.
– Из города никуда не уезжайте, – велел полковник и огромным носовым платком вытер покрывшееся испариной лицо, а потом сказал устало: – Что же это такое делается, а?..
– Это серия, товарищ полковник! Маньяк завелся у вас в Чернокаменске, – посочувствовал ему Елизаров. Получилось искренне, но полковник все равно болезненно поморщился, махнул в их сторону рукой.
– Идите уже! И не болтайте ничего! Ясно вам?
– Эмме Львовне нужно сообщить, она же волнуется.
– Эмме я сам сообщу. Идите!
В замке их уже ждали. Слухи в Чернокаменске разносились со скоростью лесного пожара. Особенно если слухи эти касались зверского убийства.
– Это правда? – Амалия вышла в холл, как только они переступили порог. Следом выбежала из кухни тетя Люся. – Нашли еще одну мертвую девушку?
– Нашли. – Елизаров кивнул. Сейчас, когда они оказались наконец на острове, выглядел он усталым. Почти таким же усталым, как полковник Бойцов.
– И кто это? – спросила тетя Люся. – Чужая или из наших, Чернокаменских?
– Это Дина, официантка из кафе Эммы.
– Божечки! – Тетя Люся схватилась за сердце. – Бедная Эмма. За что ей все это?! Сначала мальчонка, потом Мариночка, а теперь…
– Тетя Люся! – оборвала ее Амалия. – Ребята устали. Идите приготовьте им что-нибудь перекусить.
– Мне только кофе, – попросила Ева, и Амалия понимающе кивнула.
– Когда это случилось? – спросила, проходя вслед за ними на кухню. – Когда убили ту девочку?
– Эксперты сказали, что минувшей ночью, – ответил Елизаров, опускаясь на стул и вытягивая перед собой ноги.
– И она была такая же?.. У нее были те же… повреждения? – Амалия стояла у окна так, что яркое послеобеденное солнце освещало ее со спины. Ева не видела ее лица – только хрупкий силуэт на ярком фоне.
– Да. – Вдаваться в подробности Елизаров не стал, и Ева была ему за это благодарна.
– А про Антона Палыча что-нибудь слышно? – спросила тетя Люся, нарезая хрустящий багет и ветчину.
– Похоже, им там сейчас не до Антона Палыча. Вся полиция стоит на ушах. – Елизаров взял с блюда бутерброд, покрутил в руках и положил обратно. Аппетит пропал не только у Евы. – А про какого мальчика вы говорили, тетя Люся? – спросил он вдруг.
– Про какого мальчика? – Кухарка бросила испуганный взгляд сначала на Елизарова, потом на Амалию.
– Ну, вы же сами только что сказали про какого-то мальчонку, когда упоминали Эмму.
– Тетя Люся иногда бывает слишком эмоциональной, – заговорила Амалия. – Дело в том, что это не наша с ней тайна, и обсуждать ее с посторонними, – в ее голосе послышались извиняющиеся нотки, – мы не вправе. Вы уж нас простите, ребята. Мы можем еще чем-нибудь быть вам полезны? – спросила она вежливо и тут же добавила: – Со смертью Антона Палыча у меня прибавилось хлопот. Я вынуждена вас оставить.
Прежде чем выйти из кухни, она так многозначительно посмотрела на тетю Люсю, что сразу стало понятно, что все дальнейшие расспросы бессмысленны.
– Не нравится мне все это, – проворчал Елизаров, когда они снова оказались в холле. Со стороны гостиной доносились звуки клавесина и недовольное брюзжание Стеллы, а на лужайке перед замком Максимилиан и Диана играли в бадминтон. Выглядели они вполне счастливыми и довольными жизнью, чужая смерть волновала их куда меньше, чем пропущенный удар. Ева замедлила шаг у распахнутого настежь французского окна, наблюдая за этими двумя. Они с Елизаровым были не многим старше, но она отчего-то чувствовала себя почти старухой. Ей бы хоть крупицу их беззаботности…
– Его последнюю картину продали в Лондоне за семьсот тысяч фунтов, – сказал за ее спиной Елизаров. – Он и в самом деле чертовски талантлив. Жаль только, что болен.
– Болен? – Ева обернулась. Больным Максимилиан не выглядел.
– Ходили слухи. – Елизаров пожал плечами.
– В Интернете? – уточнила она.
– До недавнего времени Максимилиан Шанс вел очень активный образ жизни. – Елизаров не обратил внимания на ее иронию, наверное, и в самом деле
