посеревшим бельем, от которого шел отчетливый запах сырости. И комната, в которой Ева очнулась, выглядела странно. Каменные стены, каменный пол, старая школьная парта у одной стены, слепленная из кирпича перегородка – у другой. И ни одного окна! Света в комнате было очень мало. Стоящего в углу торшера явно не хватало, чтобы полностью разогнать тьму. И пахло мерзко – сыростью и плесенью.
– А ты кто? – вопросом на вопрос ответил мальчик.
– Она из города. Я знаю! – Из темноты появился тот самый юродивый по имени Гордей. Он был худой, длиннорукий и длинноногий, сутулился и втягивал голову в плечи. – Она в кружок приходит, в театральный.
– Городская, значит! – Детдомовский мальчик презрительно поморщился, и Еве вдруг стало обидно.
– Городская! – сказала она с вызовом. – Я Ева. Евдокия!
– Ну привет, Ева-Евдокия! – Детдомовский мальчик продолжал кривиться. Вот только лицо его… не было в его лице той злости, которую Ева видела раньше. Он боялся. Чего он боялся?
– А как тебя зовут? – Разговор нужно было начинать со знакомства. Так учил ее папа. Уважающий себя человек должен уважительно относиться и к другим. Даже к вот таким… деловым.
– Я Рома. А это Гордей. – Мальчик кивнул на юродивого, и тот смущенно улыбнулся.
Вот теперь, когда с этикетом покончено, можно спросить о главном.
– Где мы? Что это за комната?
– Мы в подземелье. – Рома пожал плечами. – В подземелье под замком. – А это не комната, это камера.
– В каком смысле камера? – Еве хотелось думать, что это такая злая шутка. Детдомовские дети просто решили над ней подшутить. Затащили в подвал и пугают. Вот только она не из пугливых и на глупые шутки не ведется!
Ева встала, покачнулась, но на ногах устояла, решительным шагом подошла к двери, потянула на себя. Дверь не поддалась. Тогда Ева ее толкнула. А потом постучала, сначала вежливо – костяшками пальцев, а потом испуганно – обоими кулаками.
– Эй, откройте! Хватит шутить! Выпустите меня!
Она молотила в дверь кулаками и коленками, глотала злые слезы и кричала до тех пор, пока голос не охрип от крика.
– Бесполезно, – послышалось за спиной. – Мы уже пробовали. Смотри! – Рома показал ей свои сбитые в кровь костяшки пальцев. – Нас никто не слышит.
– Почему? – Она все еще не хотела верить, потому что поверить в такое невозможно! – Почему нас не слышат?
– Потому что это подземелье, я же тебе уже объяснял.
– Меня найдут, – произнесла Ева как можно увереннее. – Нас всех найдут! У меня знаете какой папа? У меня самый лучший папа на свете! И брат крутой! Они нас найдут, а потом найдут и накажут того, кто так глупо пошутил.
Они не ответили, но в глазах Ромки промелькнуло что-то вроде надежды. Конечно! Это у них никого нет, но она, Ева, не детдомовский ребенок! У нее есть семья!
И сразу стало легче. Прошел страх, и боль в голове унялась. Им просто нужно немного подождать, пока придет Евин папа. А пока можно осмотреться.
Осматривать в комнате было особо нечего. Три кровати вдоль каменных стен, парта, торшер и перегородка с фанерной дверкой, отгораживающая от комнаты небольшой закуток. За перегородкой оказалось пустое ведро и наполненный водой таз, в тазу плавал алюминиевый ковшик. А на колченогой табуретке лежало старое вафельное полотенце.
– Это туалет, – сказал из-за фанерной двери Ромка. – И умывальник.
Ева испуганно сжала кулаки. Ей не понадобится ни этот туалет, ни этот умывальник. Ни за что и никогда!
Он понадобился им всем троим. Сначала за перегородку ушел Гордей, потом Ромка. Ева держалась до последнего, но тоже не вытерпела. Папочка, ну где же ты!
Наверное, отец услышал ее мольбы, потому что с той стороны двери послышались шаги. Ева бросилась было на звук, но Ромка не позволил, схватил за руку, толкнул обратно на кровать.
– Это он! – сказал злым и одновременно испуганным шепотом. – Не высовывайся!
А дверь тем временем открылась, впуская в комнату сначала темноту, а потом и высокого человека в белом медицинском халате. Ева уже видела его в детском доме. Не один раз видела. И даже разговаривала с ним, когда расшибла на репетиции коленку, и Жан Валентинович отвел ее в здравпункт, помазать коленку зеленкой.
– Дядечка доктор! – Она оттолкнула Ромку, бросилась к мужчине, схватила за руку. – Как хорошо, что вы нас нашли!
Он присел перед Евой на корточки, так, чтобы их глаза были на одном уровне.
– Да, Евдокия, ты даже представить себе не можешь, как хорошо, что я вас наконец нашел.
А Ева больше не могла произнести ни единого слова, потому что в глазах этого человека увидела такую черноту, что от накатившего страха ее
