Немного помолчав, осторожно спросил:
– Она не затаит обиды?
Ольга покачала головой и грустно сказала:
– Нет. Мы поняли друг друга и поставили точку в наших отношениях.
После паузы я все же спросил:
–Ты расстроена, что из–за меня пришлось, по сути, выгонятьдевушку, которая тебе раньше нравилась?
Ольга снова вздохнула.
– Нет! Мне пришлось нарушить данное тебе обещание, – виновато проговорила она. – По–другому вопрос решить было можно, но тогда она бы точно затаила бы обиду. В общем, мне пришлось с ней заняться любовью , – закончила Ольга и опустила взгляд.
Я задумался, прислушался к своим чувствам: а что там в душе происходит после её слов?. Вам когда-нибудь ваша любимая признавалась, что изменила вам… сдевушкой? Будь дело в моём мире, то я, пробыв в шоке некоторое время, наверное, все же поддался мужской полигамии, заложенной самой природой, и безапелляционно потребовал бы в следующий раз взять меня с собой. И здесь я уже начал потихоньку привыкать к этой стороне практически полностью женского мира. Ревновать свою девушку к другой такой же – ну вот как-то не получается у меня. Другого мужчину я бы точно не простил.
А тут измена с девочкой, да ещё и явно вынужденная, судя по очень расстроенному виду Ольги. Плюс прибавить сюда мораль этого мира, к которой, я повторюсь, начал привыкать. В общем, эти лесбийские отношения, кроме улыбки, у меня ничего не вызывали. Вот гомики меня бесили реально, а девочки–лезби, которых ещё и сама жизнь заставила, не оставив по сути другого выбора, вызывали в основном сочувствие. И Ольга, долгое время варившаяся в этом котле, могла ли как-то решить вопрос по–другому, учитывая мою просьбу быть помягче? "В следующий раз буду выражать свою просьбу точнее, типа: зая, будь помягче, но только ни с кем не спи", – усмехнулся я своим мыслям. В общем, на мой взгляд, ничего страшного не произошло, если бы не договор. Скрепленный страстью между прочим, и я тогда очень старался, ставя свою подпись. Будет тебе, Оленька, показательная порка. С этой мыслью сделал морду кирпичом и максимально холодным тономвыговорил:
– Как ты могла так низко пасть и нарушить данное тобой слово? Как мне теперь тебе доверять, если ты еще до свадьбы нарушаешь наши договоренности?
Видно, я где-то переиграл с интонацией или, что скорее всего, Оля прочувствовала моё истинное настроение,поскольку свою улыбку я давил с большим трудом. Потому что в следующую секунду она вскочила на кровать, уселась на меня верхом, упершись руками по обе стороны моей головы в изголовье кровати и наклонившись при этом ко мне так, что грудь из довольно глубокого выреза футболки чуть не выскочила, удержавшись в последний момент разве только чудом. Я даже вздохнул с сожалением от такой несправедливости. Эта же плохая девочка, улыбаясь, проворковала нежным и бархатистым голосом:
– Я так виновата пред тобой. Скажи мне. Как я могу искупить свою вину?
– Тебе придется очень сильно постараться, – ответил я отчего-то хриплым голосом, не отводя при этом взгляда от шедевра женской красоты,что продолжал маячить пред глазами все это время и пытался, испытывая явные муки, выбраться из этой тюрьмы под названием "футболка обыкновенная с глубоким вырезом". Я же, как настоящий мужчина, смотреть долго на такие страдания не мог, поэтому бросился на помощь. Мои руки скользнули к Оле на талию и потянули этот кусок материи вверх. Одновременно я нетерпеливым тоном проговорил:
– Начинай свое искупление прямо сейчас.
Мы все же сделали это! Да, да, мы всё-таки… добрались до ужина. Примерно через час доползли до столовой, причем в том виде, в котором нас матери родили, то есть полностьюобнажённые. Ольга первая произнесла вслух очень здравую мысль. "Зачем нам одеваться, если потом снова раздеваться?" Я признал, что довод железобетонный, и потому ужин мы провели в костюмах Адама и Евы. После, сидя в кресле, – точнее, я сидел в кресле, а моя супергёрл сидела на моих коленях, – Ольга спросила меня.
– Ты действительно не обижаешься больше?
– Конечно, обижаюсь! – возмущённо воскликнул я. Такой тяжкий грех, как у тебя, еще неделю искупать, и это как минимум, – повысил я в конце голос.
Ольга фыркнула. А потом не выдержала и засмеялась уже во весь голос.
– Я обязательно искуплю. Главное, чтобы ты на меня не обижался, – сказала она, отсмеявшись
– Ладно, считай, простил. Только надеюсь, такого больше не повторится, – смилостивился я.
– Обещаю, больше никогда, – Ольга счастливо вздохнула и крепко прижала мою голову к своей груди.
Не знаю, у кого как, но у меня мысли в таком положении приняли строго определенное направление. Потому, покайфовав какое-то время, взял её на руки и понес в нашу спальню. А на ходу я осознал ещё одно изменение в моём организме. Изменение, на которое я в своем любовном угаре как-то и не обратил сначала внимания. Тот секс–марафон, который у нас с Ольгой происходит практически каждую ночь, я бы в своем мире просто бы не потянул.
