Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

Уганде не прекратилась: «Если смотреть с вертолета, идущего над водой, <то кажется, что> многие тела спокойно дрейфуют по течению. Они раздутые и голые или всё еще одетые в яркие одежды. В водоворотах до дюжины <тел> образуют скопления. Ноги и руки утопают в песке. Белые черепа блестят в камышах. Безголовые торсы разбросаны по пляжам. Шум вертолета спугнул дикую свинью, пожиравшую какое-то тело»[1376]. Один из рабочих, занимавшихся сбором трупов, рассказал журналистке, что нашел женщину, к которой «…было привязано пятеро детей. По одному к каждой руке. По одному к каждой ноге. Один к ее спине. На ней не было ран». Представитель угандийских властей, наблюдавший за массовыми захоронениями, сам глубоко потрясенный видом обезображенных тел, сообщил Лорч, что несколько человек, которые первыми приступили к этой страшной процедуре, «заболели психическим расстройством»[1377].

На обложке журнала «Time» 16 мая на фоне темнокожих лиц маленькой девочки и ее матери были процитированы слова одного миссионера: «В аду больше нет демонов. Они все в Руанде»[1378].

Резолюция № 918

На таком информационном фоне Секретариат ООН продолжал добиваться согласия прежде всего африканских стран на выделение воинских контингентов для проектируемого усиления МООНПР. Однако не все африканские лидеры выразили желание отправлять своих солдат в Руанду[1379], в том числе Даниэль Арап Мои (Кения) и Паскаль Лиссуба (Республика Конго), который заявил 8 мая Радио Африка-1: «Я могу заверить вас, что чувствую себя очень плохо, когда комментирую эту проблему. Я слишком молодой глава государства, чтобы, учитывая нынешние трудности, с которыми я сталкиваюсь, идти на риск и говорить, что я буду факелоносцем, что я буду инициатором. В силу чего я должен это делать? Тем не менее мы попытаемся заставить услышать наши голоса. Даже если они слабые, мы попытаемся сделать все возможное, чтобы возобновить переговоры и т. д. Но с кем мы будем вести переговоры с руандийской стороны? Именно это делает такое предприятие трудновыполнимым. Да, мне стыдно»[1380].

Вечером 5 мая на неформальных консультация в СБ Гарехан, сообщив об обстрелах ооновских сил в районе аэропорта в течение трех последних дней, подчеркнул, что МООНПР в нынешнем виде не способна действовать «во враждебном окружении». Заявив, что «пришло время для конкретных решений», Гамбари, теперь уже в качестве нового председателя СБ, сообщил, что собирается попросить Бутроса-Гали как можно скорее представить «концепцию дальнейших действий, которые можно предпринять, чтобы дать адекватный ответ на настоящую ситуацию в Руанде». В ходе дискуссии члены СБ единодушно поддержали идею расширение мандата МООНПР; большинство высказалось за то, чтобы такая Миссия имела две приоритетных задачи – обеспечение безопасности беженцев и доставки гуманитарной помощи[1381].

По просьбе Аннана Даллэр представил два варианта увеличения сил ООН: минимальный (5 пехотных батальонов, 5,5 тыс. военнослужащих) и оптимальный (8 пехотных батальонов, 8 тыс. военнослужащих). Согласно предложенному им плану развертывания войск в три этапа, сначала предполагалось восстановить порядок в Кигали, а затем передислоцировать часть сил ООН в различные районы страны, чтобы в свою очередь создать там безопасные зоны для беженцев[1382]. «У Даллэра был план, – вспоминает журналист Марк Дойл из Би-би-си, – суть которого заключалась в том, чтобы обеспечивать охрану футбольных стадионов в каждом руандийском городе и превратить стадионы и, возможно, некоторые церкви <в зоны, где можно было укрыть беженцев>»[1383].

7 мая Аннан подготовил проект неофициальных предложений Секретариата ООН на основе минимального варианта Даллэра[1384], а 8 мая его одобрил Бутрос-Гали[1385]. В тот же день Даллэр сообщил, что обе стороны руандийского конфликта в принципе не возражают против гуманитарной миссии, хотя РПФ опасается, что действия МООНПР могут стать препятствием для его военных операций, а командование ВСР – что «голубые каски» будут силой навязывать режим прекращения огня или разделение страны на две зоны[1386].

К 9 мая имелось согласие уже 12 государств на участие в МООНПР. В основном это были страны Черного континента (Гана, Мали, Марокко, Сенегал, Зимбабве, Конго, Нигерия, Тунис, Замбия), но также Австралия, Бангладеш и Канада[1387], что позволяло перейти к непосредственному обсуждению вопроса об усилении Миссии.

Руководство ООН получило активную поддержку от Франции. Советник Миттерана Жан Видаль 11 мая сообщил своему патрону: «Бутрос-Гали, кажется, расположен, как мы и хотели, усилить МООНПР и, возможно, изменить мандат, чтобы расширить ее полномочия в гуманитарной сфере и <в сфере> защиты населения» (курсив мой. – И. К.)[1388]. На следующий день находившийся в Вашингтоне Жюппе заявил, что Франция одобряет проект отправки в Руанду «корпуса в 5,5 тыс. человек, составленного из африканских контингентов, с гуманитарной целью, чтобы облегчить, насколько это возможно, драму, которую переживает ее народ» [1389]. Париж также дал понять, что готов рассмотреть вопрос о своем участии в таком корпусе, если ООН этого захочет. 16 мая пресс-секретарь Кэ д’Орсэ сделал заявление: «Мы… за усиление МООНПР. Мы считаем, что нужно действовать быстро, поскольку, к несчастью, в Руанде столкновения и насилия продолжаются и достигают драматического размаха. Генеральный секретарь Объединенных Наций сформулировал свои предложения. Эти предложения идут в правильном направлении. Мы надеемся, что резолюция будет одобрена самым скорейшим образом, потому что нельзя терять времени. Когда решение об усилении МООНПР будет принято, Генеральный секретарь сделает необходимые распоряжения, чтобы воплотить его в жизнь. Мы тогда узнаем, желает ли он участия Франции и какого именно»[1390].