Ну что ж, пойдем. И может быть, я встречу тебя, а ты меня, хоть и сейчас мы вместе. Мы в одном и том же месте, которое мне обозначить нечем, и кто из нас двоих узнает нас? Наш облик, как и путь наш, неизвестен. Вот наступает вечер. Небо ищет в асфальте впадин, заливает их водой и долго смотрит в тротуары. Так сумерки, сияя нищей зарей витрин и парой глаз твоих, становятся дождем везде и в паре твоих глаз. Дождь молчит: ни да, ни нет. Ну что ж, пойдем туда, где Спи спокойно на граните прочтем или Спокойно спите без снов и никому не снясь, где с высоты на вечер пролит холодный взгляд и небо строит зеркальный сад и сразу в грязь сбивает яблоки глазные — они соскальзывают вниз и там текут, уже слепые. И вот вокруг становится темно. Лишь небо светло, как Нарцисс в глубокой тьме ручья. Он жив, блаженно дышит. Прохладная струя то волосы колышет, то мягко стелет дно. На что весь вечер просмотрел он и что в ответ ему блестело или сверкало как гроза слилось с ним наконец в одно легчайшее немое тело, закрывшее глаза. [107]
