В Замостьи, и прочая (в полночь забредшийГость от меня отшатнулся назад).Послушай, в посаде, куда ни однаНога не ступала, одни душегубы,Твой вестник — осиновый лист, он безгубый,Безгласен, как призрак, белей полотна!Метался, стучался во все ворота,Кругом озирался, смерчом с мостовой…— Не тот это город, и полночь не та,И ты заблудился, ее вестовой!Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста.В посаде, куда ни один двуногий…Я тоже какой-то… я сбился с дороги:— Не тот это город, и полночь не та. [242]1914, 1928Владимир Нарбут, 1888-1938 В ЭТИ ДНИДворянской кровию отяжелев,густые не полощатся полотна,и (в лапе меч), от боли корчась, левпо киновари вьется благородной.Замолкли флейты, скрипки, кастаньеты,и чуют дети, как гудит луна,как жерновами стынущей планетыперетирает копья тишина.— Грядите, сонмы нищих и калек(се голос рыбака из Галилеи)! —Лягушки кожей крытый человекприлег за гаубицей короткошеей.Кругом косматые роятся пчелыи лепят улей медом со слюной.А по ярам добыча волчья —сволочь, — чуть ночь, обсасывается луной…Не жить и не родиться б в эти дни!Не знать бы маленького Вифлеема!
