Август, и стиль птичий, руки уже облетают, пальцы с ногтями (мои!) кружатся ночью у лампы, уши срываются, вьются, стоят в двух стаканах, губы отлипли, по телу ползут и кусают, катится голова по комнате, глаза ея многоцветны, и позвонками мухи играют в кости. 2 И дожди облетают, проснусь, а стекла солнечные, умытые; мокнут в листах разносолы, в белых колоннах берез ничего, кроме неба, девочки голые, платья их стороной мой дом облетают, нищие люди идут по полям, головы в небе, хижины им подбивают новенькими гвоздями, руки покрашены глиной. Жизнь зажигает и ножки и ложки и фляжки! 3 Что я тоскую, как третий консул по легиону, как сапожок, калигула, — без децимации? в этой идиллии серпом болота не косют, в черных туннелях ночей хожу, и нет мне покою, Сириус строит в шеренгу планеты у Солнца, он им устроит Парад, и от грохота Неба эти Шары задрожат и взорвутся их океаны, что же я буду делать весь год без «катаклизмов»? лягу на землю, на ухо, и что же, — мыть запищит, Сириус! И не слышны шаги легионов… 4 Утром проснусь, а в саду уже ходют лопаты, головы на местах, и ни товарища с кровью на шее, что-то мы просмотрели, кто-то нас предал, всех опоили цикутой, а меня позабыли, — пятой колонны, первого легиона, тот, кто пишет вот это.[298] ТАКЖЕ СМ.:
Евгений Баратынский (2.2),
