Виноградова, Михаила Еремина и Сергея Кулле, которые одновременно были студентами филологического факультета Ленинградского университета.
Но если поэтические группы в привычном смысле слова исчезают, то это еще не значит, что поэты больше не объединяются друг с другом, — просто формы этого объединения становятся другими. Так, на рубеже 1980—1990-х годов ряд заметных московских поэтов, работавших в довольно различных манерах, — от Дмитрия Александровича Пригова до Сергея Гандлевского — объединились в группу «Альманах» исключительно для организации совместных выступлений. «Мы не группа, мы труппа», — заметил по этому поводу один из участников «Альманаха» Михаил Айзенберг.
Сходным образом был устроен действовавший в Москве в то же время клуб «Поэзия», среди центральных фигур которого были такие непохожие друг на друга авторы, как Нина Искренко и Николай Байтов. Однако и в этом случае диапазон художественных возможностей, которые группа допускала внутри себя, не был безграничным. Если «Альманах» объединял поэтов, искавших ответ на вопрос «Кто говорит?» (4. Кто говорит в поэзии? Поэт и субъект), то клуб «Поэзия» — скорее тех, кого волновали вопросы «Как говорить?» (каким языком?) и «О чем говорить?».
Поэтические группы обычно складывались вокруг одного или нескольких лидеров. Иногда это были самые яркие поэты из числа участников, иногда — наиболее яркие личности, способные повести за собой. В целом участники поэтической группы видят друг друга как более или менее равных по статусу, хотя история подчас и расставляет акценты иначе. Например, группа «Московское время» сформировалась в середине 1970-х годов вокруг поэта Александра Со-провского, но ранняя смерть оставила его в тени Алексея Цветкова и Сергея Гандлевского.
Между тем существует и другая форма самоорганизации поэтов, изначально основанная на неравном положении участников: это
Особую роль играли (и отчасти продолжают играть) творческие семинары по переводу поэзии. Еще со времен Михаила Лозинского совместная работа мастеров стихотворного перевода и его учеников могла давать важные плоды (22.3. Поэтический перевод). В начале XXI века стала приобретать популярность другая форма переводческого семинара: поэты из разных стран собираются вместе и переводят друг друга.
В поэтические группы, как и в поэтические студии, поэты сходятся сами и обычно сами для себя определяют, группа они или нет. Иначе бывает, когда поэтов с близкими художественными принципами объединяют снаружи. Тогда их сходство отмечают критики или литературоведы и считают это сходство настолько заметным и важным для литературы, что предлагают рассматривать этих авторов как особое поэтическое
Направления могут быть чрезвычайно широкими, объединять едва ли не всех заметных авторов эпохи (трудно назвать крупного поэта первой половины XIX века, чье творчество не принадлежало бы романтизму), но могут включать и буквально несколько авторов, независимо друг от друга пришедших к каким-то важным открытиям. Внутри направления могут возникать группы, основанные на разной трактовке общих черт направления (внутри русского футуризма конкурировали «Гилея», круг эгофутуристов, «Мезонин поэзии», позднее — группировка имажинистов и т. д.). Направлений не может быть много — ведь каждое из них должно предлагать свои ответы на все основные вопросы поэзии.
На практике граница между группой и направлением не всегда так очевидна. Так, Валерий Брюсов наблюдал за направлением во французской поэзии — символизмом и попытался по его подобию создать поэтическую группу русских символистов. Однако вскоре обнаружилось, что авторов, которые заинтересованы примерно в тех же художественных принципах, становится все больше и многие из них слабо связаны с Брюсовым (а значит, вместо группы и на русской почве возникло именно направление).
Напротив, метареализм как направление в русской поэзии 1980-х годов был провозглашен «со стороны» филологом Михаилом Эпштейном, который предложил выделить в поэзии того времени целый ряд направлений, и лишь одно из них действительно состоялось. Не в последнюю очередь так произошло потому, что авторы-метареалисты (Александр Еременко, Иван Жданов, Алексей Парщиков и другие) приняли этот подход и стали активно осмыслять свое сходство.
В другом важном явлении русской поэзии конца XX века, концептуализме, также причудливо переплелись черты группы и направления. Концептуализм был провозглашен искусствоведом Борисом Гройсом как общее для нескольких поэтов и художников российское понимание мирового концептуализма. Эти поэты и художники дружили и многими воспринимались как группа, но вскоре в близкий по смыслу творческий поиск включился и ряд других авторов.
Так же как и объединение поэтов в группы, распределение их по направлениям отходит в прошлое: современную поэзию можно разделить и классифицировать многими разными способами. Одного и того же поэта особенности ритмики стиха поставят рядом с одними авторами, а особенности поэтического субъекта — совсем с другими. Группируя авторов так или иначе, критики, исследователи и читатели ищут такого соседства, таких сопоставлений, благодаря которым каждого из этих авторов можно понять глубже.
Кажется естественным, что объединять поэтов следует, прежде всего, в соответствии с особенностями их стихов. Странно было бы ждать смысловой переклички между авторами, чьи фамилии начинаются на одну букву. Однако иногда заранее неизвестно, возникнет эта перекличка или нет. К
