Кто нас отпустит, а потом до смерти прикует». Звук труб, бунт букв, буй тур, ух, крут, шипит и гаснет трут, Мы не плывем, шурум-бурум, мы смотрим из кают — О бойся полиглота, сын, он в самом деле дик, В его груди заумный рык бушует, как хамсин! И безалаберный Пилот, и Ангел в сюртуке, И Царь зверей, и даже тот, кто с бритвою в руке, И Иноходец ломовой, на ком горит тавро — Мы все стояли пред тобой, покойница Гуро. И мы молились, бросив стыд, не в силах встать с колен — Господь Всевышний да хранит покойницу Элен, А ровно в полночь, без огней, расталкивая мрак, В галоп пускали мы коней и молча пели так: «Никто не может знать, зачем над нами волен тот, Кто нас осушит, а затем по горлышко нальет,
