глупо все деньги на книги: сижу без гроша в кармане. Вот основная причина.
Как хорошо, что Вы приостановили о Шмидт. Бедная! На днях даем вечер в пользу ее старушки матери в одной частной квартире, думаем собрать около ста рублей[1420]. Дорогой Эмилий Карлович, надеюсь получить от Вас еще, еще письма: ужасно они меня радуют. Христос с Вами.
Остаюсь горячо любящий Вас Б. Бугаев.
P. S. Посылаю стихи.
Поповна и СеминаристПосв. А. А. Кублицкой-ПиоттухСвежеет. Час условный.С полей прошел народ.Вся в розовом, поповнаИдет на огород.Как пава, величава.Опущен шелк ресниц.Налево и направоВсё пугалы для птиц.Жеманница срываетТо злак, то василек.Идет – над ней порхаетКапустный мотылек…Над пыльною листвою –Наряден, вымыт, чист –Коломенской верстоюТорчит семинарист…Прекрасная поповна –Прекрасная, как сон, –Молчит – зарделась, словноВесенний цвет пион.Молчит. Под трель лягушекЕй сладко, сладко млеть.На лик златых веснушекЗагар рассыпал сеть.Не терпится кокетке –Семь бед – один ответ –Пришпилила к жилеткеЕму ромашкин цвет.Прохлада нежно дышитВ напевах косарей.Не видит их, не слышитОтец протоиерей.В подряснике холщевомПрижался он к окну,Коря жестоким словомПокорную жену:«Опять ушла от делаГулять родная дочь? Опять не доглядела?»…И смотрит – смотрит в ночь.И видит сквозь орешникВ вечерней чистотеЛишь небо да скворечникНа согнутом шесте [1421].ПирС. А. ПоляковуНа пире буйном я шутилИ легкомысленно, и метко.Потом свой бледный лик склонилНад сумасшедшею рулеткой,Меж тонких пальцев нежно взявБлагоуханную сигару.Мой друг запел, к груди прижавВдруг зарыдавшую гитару.К столу припав, заплакал я,Провидя перст судьбы железный:«Ликуйте, пьяные друзья,Над распахнувшеюся бездной.Заутра солнца луч блеснет.Пройдет на фабрику рабочий.Но вихрь безумий нас сметет:Бесследно канем в ужас ночи.Пусть голос вьюги, нам родной,Для мертвых плясок руки свяжет –Заутра саван ледяной,Виясь, над нами мягко ляжет»…И – проигравшийся игрок –Я быстро встал. Надменно строгий,Плясал безумный кэк-уок,Под потолок бросая ноги.Ударил в стену каблуком,Преображенный пляской свыше –И колким прыснули дождемКуски зеркальной, бледной ниши.Суровым отблеском покрыв,Печалью мертвенной и блеклойНа лицах гаснущих застыв,Влилось сквозь матовые стеклаРассвета мертвое пятно.И я молчал, бессильный, робкий.И гуще пенилось вино.И в потолок летели пробки[1422].РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 44. Две пометы красным карандашом: «XLV».Ответ на п. 100.Это письмо не было своевременно отправлено адресату; послано вместе с п. 113.8–9 апреля 1905 г. Нижний НовгородН. Новгород 8 апреля 1905 года.Дорогой мой Борис Николаевич!Только что дочитал (и дострадал) до конца Житие Фридриха Ницше[1423].
Среди последних десятков страниц попадаются совершенно невыносимые по величию и трогательности места.
Когда, наконец, и кем будет переведена на русский язык эта исключительная по своим достоинствам биография, этот труд, в котором сочеталась нежность и грация любящей женщины (и какой женщины: сестры Ницше, которую он считал своей самой близкой ученицей) с мужественною благородною правдивостью и «не мудрствуя лукаво» летописцев. – ??.. –
Увы! Мне некогда заняться этим, пока я – цензурую. Да и не знаю, сумею ли? Боюсь, что безграмотен.
–Ницше любил и уважал искренних христиан. Один из таких сказал как-то, что для современного христианства вечным упреком будет тот факт, что такой человек, как Ницше, не мог быть христианином. Итак – неудовлетворенность христианством как раз вследствие глубочайшей религиозности, которою он отличался с самого раннего детства. – «Двенадцати лет» (пишет он одному другу) «я видел Бога во всем его сиянии»…[1424] Бог это море; человек это озеро, соединенное с морем проливом (я и отец – одно); надо запрудить (временно?) пролив… чтобы подняться выше… – Это богоборство потомка жрецов. (NB. Предки Ницше были пасторами, как со стороны отца, так и матери). Ко Христу Ницше до конца сохранил, по свидетельству сестры, нежную любовь. Он очень не любил апостола Павла…[1425] –
«Когда я был молод» (пишет Ницше в еще не изданном своем Ecce Homo, написанном для сестры и для немногих друзей, но не для печати)[1426], «я встретил одно опасное божество, и я бы никому не хотел поведать о том, что пробежало тогда по моей душе как хорошего, так и дурного. Тогда я своевременно научился молчать, а затем понял, что надо научиться говорить, чтобы надлежащим образом уметь
