На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят

Музыка «сердечного огня» звенит пчелиной песнью: «В каждый гвоздик душистой сирени, // Распевая, вползает пчела» — и сам поэт как будто превращается в пчелу.

Пчела у Фета (во многих случаях) несет в себе «радость земли», она символизирует как раз ту «страстную чувственность», которую отмечается в фетовской поэзии среди других характерных черт.

Однако в этой поэзии живет и другой крылатый вестник весны – соловей. Если пчела поет днем, то царство соловья – весенняя ночь:

Какая ночь! На всем какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звезды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.

Земная ночь, пронизанная весенней любовной тревогой, – это частица мирового гармонического целого; поэтому так интимно – родственны отношения души поэта с космической бесконечностью – со звездами.

Из фетовских стихотворений можно было бы составить целый «звездный цикл»: так много писал он о звездах (как никто в русской поэзии), снова и снова находя в звездном небе вдохновение для своего «космического чувства». Одна из вершин «звездной лирики» Фета – стихотворение, которое Чайковский ставил «наравне с самым высшим, что только есть высокого в искусстве»:

На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал…

На этот раз поэт не передает своих «диалогов со звездами» (как в некоторых стихотворениях этого рода) и не просто чувствует свое родство с космической жизнью – он переживает необычайное состояние погружения в космическую глубину:

Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.

Как оценивал сам поэт свою открытость столь уникальным переживаниям? В этом же стихотворении Фет дает исключительно важное для понимания его творческого дара самоопределение: он говорит о себе —

…я, как первый житель рая…