На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят

Последним годам жизи А. Грибоедова был посвящен роман Ю. Тынянова « Смерть Вазир – Мухтара» (1928), по мотивом которого в 2010 году был снят телесериал.

Грибоедов – типичный «автор одной книги», с которой сразу и навсегда вошел в историю мировой литературы.

По словам Пушкина, комедия Грибоедова « произвела неописуемое действие и вдруг поставила его наряду с первыми нашими поэтами».

Сам Грибоедов писал, что что в связи с его комедией « грому, шуму, восхищенью, любопытству конца нет».

Весть о комедии Грибоедова (1825) быстро разнеслась по московскому и петербургскому обществам. Одновременно комедия, несмотря на официальный запрет, стихийно начала распространяться в бесчисленных списках (» нет ни одного малого города, нет дома, где любят словесность, где б не было списка сей комедии» – Булгарин).

Вместе с Пушкиным Грибоедов в своем «Горе от ума» явился одним из создателей новой литературно – языковой культуры (идиоматики) – «просторечья». Это направление в поэзии удовлетворяло потребности демократически настроенного просвещенного дворянства – дворянской интеллигенции, к которому Грибоедов и Пушкин принадлежали.

Одновременно Грибоедов беспощадно издевается, превращая в иронию, если не сказать больше – в скабрезность, языковую «иностранщину» дворянских кругов – смесь «французского с нижегородским».

Основная тема « Горя от ума» – судьба социального неудачника дворянина во враждебном окружении своего же собственного класса (» чужой среди своих»).

На переднем, сценическом плане, эта тема показана как история несчастной любви Чацкого к Софье; в авторском, внутренне осмысленном и прочувственном, видении – в качестве обреченной борьбы « одного здравомыслящего человека» с « 25 глупцами» (отсюда и название пьесы – «Горе от ума» или первоначально еще резче – «Горе уму»).

В плане одномоментного, и в то же время бессмертного, психологического среза действительности России – полная, прямо – таки физиологическая обнаженность, скинув « мнимый нагольный тулупчик блаженства и святости», темы в монологах Чацкого и репликах остальных персонажей.

Чацкйи – представитель старинного, но оскудевшего теперь дворянства, нищий по социальному положению – владелец всего трех сотен душ – неудачник по службе (участливый вопрос Молчалина: « Вам не дались чины, по службе неуспех» – и горько – гневная отповедь Чацкого – «Чины даются людьми, а люди могут обмануться»).

Он оказывается социальным беспризорником, бесправным изгоем, извергается с быстротой кометы из верхов общества – ведь для равноправного пребывания в нем нужно иметь такое же «сытое сознание» – с « именьем быть и в чине» (» Будь плохонький, да если наберется душ тысячи две родовых, тот и жених») или состоять в « бессловесных» Молчалиных, с помощью этой «бессловесности» и «прислуживанья» также доходящих через некоторое время « до степеней известных», то есть добивающихся и имений и чинов.

Создание колоритного образа Чацкого – «гонителя на Москву» – масштабная заставка всей литературной и общественной жизни страны, его мятежный пафос бросает яркий свет на всю социальную многослойность дворянской идеологии.

Образ Чацкого – это положительный образ просвещенного демократического дворянина, в котором сейчас так нуждается « вялая кляча российской истории».

Образ Чацкого – в значительной степени «alter ego» самого автора, рупор для высказывания собственных авторских взглядов.

Но еще в большей мере этот образ – детонатор латентных, скрытых от внешних взоров, пороков и прихотей высшего общества, скользящих на золотых паркетах «вертепного века», приносящего в угоду своей праздности и лени святость и благость.

Этот образ вобрал в себя изумительные по сатирической меткости зарисовки многоплановости московского дворянского общества – говоря современным языковым сленгом, был создан уникальный жизненно правдивый бренд под названием « Грибоедовская Москва» или «Фамусовская Москва».

Белинский называет Грибоедова «Шекспиром комедии», но можно и добавить, что Грибоедов – это тот, кто «убивал себя собственной мыслью».

Материал для своих персонажей и событий (которые протекают непрерывно в течение 24 часов, а одной площадке – в доме Фамусова) Грибоедов брал прямо из жизни. Современники говорили о зеркальности комедии: в ее действующих лицах они узнавали или самих себя или своих знакомых.

Да и сам Грибоедов не отрицал «портретности» выведенных им характеров: «Характеры портретны. Да! Портреты и только портреты входят в состав комедии… в них, однако, есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на всех своих двуногих братьев».

Можно смело утверждать: в сатирические «портреты» своих москвичей Грибоедов емко вложил сгущенную типичность, свойственную « всему роду