данной работы. Наибольшая важность для нас состоит в сверхестественном ужасе принятия на мгновение возможности существования подобных существ невозможного экзистенциального образа.
Другим примером сближения парадокса и сверхъестественного ужаса могут являться неодушевленные объекты, виновные в нарушении своей природы. Наверно, самым выдающимся примером такого явления может быть марионетка, которая освобождается от своих нитей и становится самодвижущейся. Давайте немного поразмыслим над интересными аспектами марионеток. Марионетки сделаны такими мастерами марионеточного дела, и управляются своеобычным образом волею хозяев-кукловодов. Марионетки, которых мы обсуждаем здесь, есть те, что изготовлены по нашему образу и подобию, однако без особой тщательности, с тем чтобы мы не могли вдруг перепутать их с человеческими существами. В противном случае сходство марионеток с нашими плавными очертаниями могло бы казаться странным и пугающим, настолько, что не могло бы восприниматься не вызывая тревогу. Полагая, что подверженные тревоге люди обычно имеют малое отношения к торговле марионетками, марионеток обычно изготавливают без особо тщания и без придания точного подобия нашему образу, так что спутать марионеток с человеческими существами можно лишь в полумраке чердака или темноте захламленного подвала. Нам нужно уверенно знать, что марионетка это марионетка. И, тем не менее, марионетки все равно способны вызывать у нас чувство тревоги и беспокойства. Ибо если мы взглянет на марионеток определенным образом, то иногда нам может показаться, что марионетка смотрит на нас в ответ, не так как смотрят в ответ люди, но своим марионеточным образом. Может даже показаться, что марионетка близка к тому, чтобы ожить. И психологический конфликт, который возникает в такие моменты легкой дезориентации, может послать через наше существо судорогу сверхъестественного ужаса.
Родной терминологический брат сверхъестественного ужаса это «кошмар». Оба слова могут использоваться в отношении нечеловеческих форм, выражающих человеческие качества. Оба слова так же могут относиться к внешне подвижным формам, которые не являются тем, чем они представляются, например, таким как живые мертвецы — монструозным парадоксам, нечто, не являющимся ни тем, ни другим, и, что еще более жутко, и еще более ужасно и сверхъестественно, нечто, что демонстрируют в себе одновременно и то и другое. Существующие или подразумеваемые проявления сверхъестественного ужасают нас лишь в контексте того что мы полагаем, что живем в реальном мире, который хоть и может оказаться кровавой баней, но лишь в физическом, а не в метафизическом смысле. Именно поэтому мы обычно приравниваем сверхъестественное и кошмар. И потому одержимая жизнью марионетка олицетворяет для нас подобный кошмар, и сводит на нет все наши представления о естественном физикализме, утверждая метафизику хаоса и кошмара. Марионетка по-прежнему будет оставаться марионеткой, однако обладающей волей и разумом, очеловеченной марионеткой — парадоксом еще более разрывающим разум чем ходящие мертвецы.
Но сами марионетки не воспринимают себя таким образом. Очеловеченные марионетки не воспринимают себя марионетками вообще, поскольку если они наделены сознанием, это сознание производит в них непоколебимую уверенность в собственном отличии от прочих объектов творения. Потому что как только вы понимаете, что это вы сами управляете своими движениями — что это вы сами совершаете поступки и сами мыслите мысли, которые рождаются в вашей голове — вам уже ни за что не удастся разуверится в том, что вы являетесь чем-то иным, чем сам себе хозяином.
Будучи нашими образами, марионетки не являются нашими равноправными партнерами в этом мире. Марионетки являются актерами своего собственного мира, того, который существует внутри нашего мира, и является обратным отражением нашему миру. И что же мы видит в этом отражении? Только то, что хотим видеть, и только то, зрелище чего мы способны вынести. В качестве профилактики презрения к самим себя мы скрываем от себя то, что не хотим замечать в собственных головах, как если бы мы были способны выдать сами себе свой секрет, слишком страшный для того, чтобы его знать. Наши жизни полны обескураживающих вопросов, на которые лишь некоторые ищут ответы, но основное большинство пропускает. Мы можем видеть себя какими угодно, голыми обезьянами или падшими ангелами, но только не человеческими марионетками. Находясь на более высокой инстанции по сравнению с жалкими имитаторами нашего вида, мы способны свободно двигаться и говорить в любое время все, что мы захотим. Мы уверены в том, что движемся полностью самостоятельно, и всякий, кто возразит этому убеждению, будет признан безумцем или тем, кто желает погрузить своих слушателей в пучину выдуманного кошмара. Можно ли всерьез относиться к словам кукловода, который заявляет, что находится с другой стороны нитей?
После того как выступление марионеток заканчивается, они отправляются назад в свой ящик. Марионетки не сидят на стульях и не читают книги, вращая мраморными шариками словно глазными яблоками, и следуя словам на страницах. Они лишь объекты, подобные трупам в гробах. Если марионетки оживут, наш мир обратится в парадокс и ужас, в котором все не имеет окончательной уверенности, включая и то, не являемся ли человеческими марионетками и мы сами.
Любой сверхъестественный ужас возникает там, где мы верим, что что-то должно или не должно быть. По мнению ученых, философов, и духовных фигур, наши головы полны иллюзий; вещи, включая людей, не обязательно являются тем, чем кажутся. Однако одно нам известно наверняка: это разница между тем, что реально и нет. Нам так же известно, что реальность не допускает грубых ошибок, и не позволяет вещам, в том числе человеческим вещам, глубоко погружаться в сверхъестественное. Если порой нам случается столкнуться с такими ошибками, то мы делаем все, чтобы как можно скорее изгладить их из нашей памяти. Но нам не приходится часто прибегать к таким мерам, ведь мы реальны, как реальна реальность. Никто не может не только доказать нам, что наша жизнь представляет собой сверхъестественный ужас, но даже заронить в нас сомнение о том, что жизнь может оказаться таковой.
Никто вам этого не скажет, не в последнюю очередь включая и создателя книг, повествующих обо всем сверхъестественном, зловещем, ужасном, и парадоксально пугающем, и составляющем собой сущность нашей реальности.
