13 сентября 61 года НР
После допроса. Обсуждение
– Он тебя дурит, – сказал Йорг Зенгер. – Манипулирует.
Эрнст Абель устало вздохнул.
– Манипулирует – да. Безусловно. А вот насчет дурит – не уверен. Ты с ним разговаривал?
– Нет, конечно.
– Поговори, – посоветовал Абель. – Я разрешаю. Уже ясно, что подсаживать тебя к нему в камеру или что-то подобное нам не придется, так что скрывать от него твою физиономию незачем. Поговори – и давай обменяемся впечатлениями.
– Я пока не хочу, – сказал Зенгер. – Ты же знаешь, я считаю, что лучше судить по чистому содержанию разговора. Без невербалки.
Абель махнул рукой и потянулся к кофейному аппарату. Чашку он наполнял уже разу по четвертому.
– …Ну, и какие выводы ты из него делаешь? Из чистого содержания.
– Эффект слалома, – сказал Зенгер, не раздумывая. – Вихрь снежинок в разные стороны. Нас хотят или от чего-то отвлечь, или к чему-то вынудить.
– Возможно, – сказал Абель. – Это нам ничего не дает.
Зенгер пожал плечами.
– На то и рассчитано. Чего он хочет? У тебя есть хоть какие-то версии?
– Считай, что нет. Я с ним беседовал пять часов. Я очумел, честно говоря. Кажется, он специально старается заморочить мне голову.
– Кажется, так и есть. Но все-таки зачем?
Абель залпом допил кофе.
– Хорошо, – сказал он. – Сухой остаток. Во-первых, он фактически признался, что является нелегалом. Со всеми перекосами и отговорками – признался. Хотя бы это у нас есть. Во-вторых, он имеет прикрытие. Это точно. Он не бравирует тем, что не боится нас – он действительно боится очень мало. На пустом месте такого не бывает. И в-третьих… В-третьих, у него есть некая задача, которая пока нам неясна. Смысл всех его «капелек тумана», или «слалома», как ты говоришь, в том, чтобы она и дальше оставалась неясной. Гадать, в чем она состоит, сейчас бессмысленно, у нас все равно нет информации. Просто некое неизвестное.
– Большое неизвестное, – дополнил Зенгер.
– Да. Возможно, это что-то, о чем мы вообще не можем догадаться. Или можем, но не догадываемся… Не знаю. Я гадать больше не буду. Сочинять гипотезы – для нас не занятие. Но и выяснить что-то вот так, сидя тут на заднице, мы не можем.
Абель умолк. Зенгер подождал.
– И выводы?..
Абель откашлялся.
– Выводы я уже сказал. А теперь давай посмотрим на то, какие возможности у нас вообще есть. Просто сидеть и ждать, пока придет ответ с Радагаста – это еще дней десять в самом лучшем случае, у нас столько времени нет. А больше и копать-то некуда. За одним исключением…
– Запросить Линденгарда, – проговорил Зенгер.
– Да… Если он ответит. И если он ответит правду, а не скормит нам очередную легенду – что, скорее всего, и случится. Чья бы это ни была операция, Линденгард в нее уже влип.
– Может, и не влип, – сказал Зенгер. – Может, он просто получил приказ. С такого верху, что ослушаться невозможно. И тогда опять получается, что вся эта история – тайная операция Феззана. Настолько важная, что ее секретят даже от нас.
– А мы ее сорвали… Ну что ж, это возможно. Но не страшно. Если бы наш друг мог открыто предъявить нам свои полномочия, он бы это уже сделал. Не сделал – сам виноват. В такие игры надо играть по правилам. Уверен, что он это понимает.
Зенгер перелистывал распечатку протокола допроса.
– Странно, – сказал он. – Если убрать всю болтовню… он пытается убедить тебя, что он – шпион иного мира. Нифльхейма, как он говорит. И не в лоб, а апофатическим способом: последовательно зачеркивая все другие версии.
Абель с интересом взглянул на коллегу.
– Да. Ты прав. И что?
Зенгер хмыкнул.
– Поверить ему ты не пробовал?
Абель приподнял бровь.
– Язвишь, значит. Над командованием насмехаешься. И не краснеешь.
