Только тогда Разбитое Зеркало обратила внимание на нетерпеливый рокот двигатель челнока. До этого он казался шас’вре неважным, а покрытому шрамами человеку как будто казался неважным и сейчас. Он смотрел только на Джи’каару.
— Стоило убить меня, — сказал ей комиссар, — когда у тебя был шанс.
— Убить тебя… — прошептала женщина. Эту насмешку она поняла и попыталась дать достойный ответ. — Убью… тебя…
— Да. Думаю, ты одна из немногих, кому это, возможно, ещё по силам, — гуэ’ла помедлил, словно удивившись собственным словам. — Может быть, в следующий раз.
И он удалился.
Немного позже рокот челнока превратился в краткий, раскатистый грохот, а потом удалился и он, оставив Джи’каару наедине с её ненавистью.
Глава пятнадцатая
Мы оставили Федру позади. Во время подъема на орбиту она цеплялась за челнок, словно отвергнутая любовница, пыталась остановить наше бегство на каждом этапе полета. Кажется, я с точностью ощутил, в какой момент мы вырвались из Её атмосферы и оказались в чистой пустоте космоса. Не знаю, что ждет нас на корабле Небесного Маршала, но, по крайней мере, нам не придется умирать в Её объятиях.
Бегство вышло загадочным, поскольку я не совсем понимаю, кто именно управляет кораблем. Перед отлетом казалось, что наш пилот погиб или исчез, но ведьма уверила меня, что он ждет в кабине вместе с Катлером. Судя по напряженным ноткам в её голосе, это была не совсем правда и не совсем ложь, а тема, которую мне не стоило вскрывать. По молчаливому уговору я остался в трюме, когда северянка и её телохранитель отправились в кабину. Вскоре после этого мы поднялись в воздух, и пока что этого достаточно.
Стыковка с «Реквиемом по добродетели» произойдет через час, но, если восстание Авеля подавлено, то долго мы не продержимся. Честно говоря, нас уже сложно назвать «противовесом» для сил безопасности Небесного Маршала. Во время прорыва через Диадему многие солдаты погибли, а выжившие измотаны.
Также уцелели трое зуавов, но они все шокированы гибелью своего лидера, кем бы он ни был на самом деле. Не знаю, кого оплакивают рыцари: капитана Мэйхена или пастыря, недавно принятого в отряд, но мне придется как-то поднять их боевой дух перед высадкой. Ещё остался этот «Серебряк», кавалерист-северянин — отличный всадник, но его «Часовой» не особо пригодится нам на борту корабля. Помимо этих четверых пилотов, у меня осталось шестьдесят три бойца, среди которых есть и хорошие солдаты, и мерзавцы вроде того, что пытался чем-то поживиться в «Кризисе». Единственный выживший офицер — лейтенант Худ, суровый ветеран, почти десять лет возглавлявший элитных «Пылающих орлов». Хорошо, что под рукой есть такой человек, даже если большинство его «Орлов» уже не полетят.
Надо написать ещё вот о чем. Разведчик по имени Валанс кое-что обнаружил в одной из цистерн…
Из дневника Айверсона
— Решил, что вы захотите это увидеть, комиссар, — произнес чернобородый мужик, — так что пошел прямо к вам.
«Слишком он здоровый для разведчика», — отстраненно подумал Хольт. Его разум тем временем пытался перекрыть дорогу картинам резни, которые поступали со стороны глаз. Геометрически точное расчленение тел внутри цистерны не поддавалось пониманию, но сильнее всего Айверсона обеспокоила не кошмарная сцена, а ощущение того, что где-то в глубине души он всё-таки понимает её смысл. Всего лишь тусклый проблеск интуитивного осознания, но комиссар не мог от него избавиться.
— Ты поступил правильно, разведчик, — Хольт с размаху захлопнул люк цистерны. — Больше никому об этом ни слова, понятно?
— Как прикажете, сэр, — Валанс помялся с беспокойным видом. Айверсон видел, что этот человек редко чего-то боялся, но такое зрелище… Разведчик беспомощно развел руками. — Что здесь случилось, комиссар?
— Тау — порченые выродки, — ровным голосом ответил Хольт. — Их надменная манерность и всевозможные техноереси не должны вводить тебя в заблуждение.
— Вы говорите, что это сделали синекожие?
